Оказалось, он не ошибся. Лаура не давит на меня и ведет себя так, словно все, что для нее важно, — это поведать мне истории о нелегком детстве Эмерика. В конце концов, ей удается настолько расположить меня к себе, что я не против поделиться с ней воспоминаниями о моем отце. Мы намеренно избегаем разговоров об академии, дабы не задевать чувств друг друга. Но это нисколько не мешает нам вести душевный разговор, словно я типичная девушка, которую знакомят с родителями.
Спустя час я уже преисполнена симпатией к ней. У нее настолько легкий и ненавязчивый характер. Ее теплый взгляд и искренняя улыбка даруют спокойствие, которое взрастает только из глубоко укоренившегося счастья.
Она — олицетворение материнской любви и заботы. Невероятный контраст с моей родной матерью. Лаура заставляет меня чувствовать себя нужной, окруженной вниманием... словно еще неоперившийся птенец, но в лучшем смысле данного сравнения.
На кухне доктор Марсо встает из-за стола, похлопывает Эмерика по плечу и удаляется по коридору, ведущему вглубь поместья.
— Если ты не против, — Лаура поднимается со стула, — я пойду узнаю, куда направился Фрэнк. — Проходя мимо дивана, она склоняется ко мне и берет меня за руку. — Я безумно счастлива наконец-то познакомиться с тобой, Айвори.
Я позволила ее словам окутать меня нежностью.
— Взаимно.
Эмерик на кухне остается неподвижным.
Встав с места, разглаживаю свою довольно кокетливую юбку, доходящую до середины бедер. Моя зеленая блузка застегнута на пуговицы чуть выше лифчика. Я чувствую, что выгляжу сексуально, но не вульгарно, и полностью одобряю выбор Эмерика в этом плане.
Подойдя к нему со спины, я могу сполна насладиться видами, открывающимися благодаря низко посаженным джинсам. Никакой пошлости. Эмерик бы не допустил этого. Но легкая тень так и манит к промежности меж его загорелых булок. Это слишком аппетитно, чтобы игнорировать.
Я скольжу рукой под ткань джинсов и провожу пальцем вдоль сексуальной ложбинки.
С губ Эмерика срывается стон.
— Айвори, — его голос звучит хрипло.
Продолжая дразнить его, я прижимаюсь губами к его уху.
— Я в восторге от твоей задницы, — шепчу я.
Он покачивает бедрами и кладет голову на сложенные руки.
— Моя задница отвечает тебе взаимностью.
Мое дыхание становится сбивчивым. Так у нас взаимно только с его задницей или и с ним тоже? Хочется верить, что в смысл этих слов заложено и то, и другое.
Плавно и нежно провожу рукой вдоль его позвоночника. До сих пор не могу поверить, что могу вот так запросто прикасаться к нему. Беспрепятственно показывать свою привязанность к нему, когда мы находимся наедине. Сколько безумия в том, что я действительно искренне хочу дарить ему свои прикосновения?
Последние пять недель напрочь сломали мое представление о себе и о том, каким может быть мое поведение в отношении мужчин.
Подавшись вперед, я обнимаю Эмерика за плечи и прижимаюсь к нему всем телом.
Эмерик сжимает своей большой рукой мои запястья и прижимает их к своей груди.
— Одна из самых эротичных вещей, доступных женщине, — это потереться грудью о спину мужчины. Ох, Айвори, твои сиськи наводят меня на грех.
Боже, это же могут услышать его родители. Я пытаюсь отстраниться, но он все еще держит меня в своей хватке. Мое внимание переключается на по-прежнему пустующий коридор.
— Ты заводишь меня, даже не прикладывая особых усилий.
Эмерик поворачивает голову, чтобы укусить меня за плечо.
От возбуждения у меня перехватывает дыхание, и немой стон срывается с моих губ. Ну как мне устоять перед этим соблазнителем? Если он продолжит свою дерзкую игру, мне будет уже плевать, где мы находимся и кто может нас застукать.
Он скользит губами по моей руке, и я буквально растекаюсь по его спине.
Свободная рука Эмерика пробирается мне под юбку, обжигая кожу моего бедра.
— Моя матушка устроила тебе допрос с пристрастием?
Я целую его в шею, упиваясь его согревающим ароматом.
— У меня выработался иммунитет к методам допроса Марсо.
— Неужели?
От того, как он сжимает мою руку, у меня учащается пульс. Большой палец Эмерика скользит по внутренней стороне моей ладони, и я не сомневаюсь, что он ощущает, насколько бешено колотится мое сердце.
Я зарываюсь носом в мягкую шевелюру, наслаждаясь древесным ароматом его шампуня.
— О чем ты беседовал с отцом?
— О тебе... обо мне.
Не ослабляя хватки на моем запястье, Эмерик тянет меня за собой. Затем хватает со стола свою фетровую шляпу и едва уловимым движением небрежно накидывает ее на голову.
Но меня не провести. Каждый его шаг коварно просчитан. Даже это сочетание джинсов, белой футболки и фетровой шляпы. Казалось, что тут такого? Вполне себе повседневно. Но, святые угодники, он не сомневался, что в сочетании с его сексуальным взглядом этот прикид мигом обратит меня в вожделеющую пену.
Именно его проницательный взгляд, бездонные голубые океаны под полями шляпы не оставляют мне шансов оторваться от него
Пространство комнаты тускнеет, и я ощущаю лишь вибрирующее притяжением между нами. Растворяюсь в манящих волнах желания, погружаясь в эту чарующе темную бездну и желая лишь чертовски крепких объятий, стонов и рычания в безудержном порыве похоти.
Только не здесь.
Превозмогая себя, я возвращаюсь в реальность и делаю глубокий вздох.
— Вы говорили с отцом о нас? И что же он сказал?
Его отец осуждает наши отношения? Неужели Эмерик уступит ему?
Пальцы на моем запястье сжимаются сильнее, и он заворачивает мне руку за спину, прижимая меня к своему восставшему члену.
Его глаза встречаются с моими.
— Он просто хотел убедиться, что я знаю, что делаю. — Эмерик обхватывает мое лицо свободной рукой, продолжая удерживать меня возле себя. — От меня требуются некоторые меры предосторожности до той поры, пока ты не закончишь учебу.
— Например?
Меня коробит от осознания постоянно нависающей над нами угрозы.
Он касается губами моих.
— Ты доверяешь мне?
— Всецело.
Он слегка прикусывает мою нижнюю губу.
— А сейчас, поедем домой и займемся твоей киской.
— Шубертом? — дразнюсь я.
— И им тоже.
Мы прощаемся с его родителями, прыгаем в машину и мчимся домой, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься друг на друга. Как только оказываемся в гараже, Эмерик смотрит на меня так, что я вся теку.
Легким движением он отбрасывает шляпу на заднее сидение, отстегивает наши ремни безопасности и отодвигает свое сидение от руля.
Его рука поспешно расправляется с молнией джинсов, высвобождая набухший член.
— Оседлай меня.
Всего одна команда, и я уже на пике возбуждения.
Я набрасываюсь на него, ударяясь коленом об консоль и устраиваясь на нем сверху. Эмерик обхватывает мои бедра, и моя задница упирается в руль, отчего автомобиль сигналит. Едва сдерживая смех, мы сливаемся в поцелуе, пока руки Эмерика двигаются под юбкой, а мои пальцы гуляют в его чертовски сексуальной шевелюре.
Сдвинув мои трусики в сторону, он погружает в меня палец.
— Ты уже чертовски готова.
Затем, без лишних слов, он насаживает меня на свой член.
Будучи готовой взорваться от возбуждения, я не сдерживаю стонов, сжимая его в себе и выгибая спину. Одна рука Эмерика ложится мне на ягодицы, а другая — на затылок, пока он яростно толкается внутри меня, удерживая меня с такой хваткой, что для меня больше не существует ничего, кроме него.
Эмерик извивается, тараня меня резкими движениями, а рукой направляя мою голову и корректируя интенсивность поцелуя. Он трахает меня языком так же, как наполняет своим членом мою киску. Глубоко, уверенно и по-зверски безудержно.
Его мускулы играют и вибрируют. От его хриплых стонов мои соски твердеют, а сладострастные, неистовые движения его бедер превращают меня в дрожащее от возбуждения ничто.
Я таю в стальных оковах его рук, пока он целует меня до изнеможения, вторгаясь на всю длину в мое лоно.
