class="p1">— Привет, — делаю шаг ближе.
Нас обтекает поток людей. Музыка долбит по барабанным перепонкам. Цветовые прожекторы рассекают темноту всевозможными огнями.
— Я слышала у тебя умер кот, — НеАнгел делает брови домиком и опускает уголки губ.
Сука.
Печальная и красивая.
Меня ломает от желания прикоснутся к ней. Дернуть на себя, подбросить вверх чтобы обвила ногами мои бедра и вжать ее в какую-нибудь ближайшую стену. Целовать до тех пор пока не начнет задыхаться и просить о пощаде. Просить чтобы оказался в ней.
Блть. Да я и сам готов ее об этом умолять.
— Ага, примерно десять лет назад.
— Мне жаль.
— Мне тоже.
— Я…ничего что приехала? Ты говорил я могу… Я могу уехать. Меня ждет чемодан и… и я купила билет. На завтра. Но Марк позвонил, сказал тебе грустно. Из-за кота. И вот я здесь.
В груди давит.
— Я счастлив, — произношу сипло.
Касаюсь костяшками пальцев уголок губ НеАнгела. Она задерживает дыхание и прикрывает глаза.
Обхватываю ее затылок и тяну к себе, до тех пор пока мягкие податливые губы гостеприимно не разъезжаются под напором моего рта. Ее руки аккуратно касаются моего лица, пока не смешаются на затылок и не путаются в волосах.
Ныряю в ее рот глубже и ловлю всхлипывающие будоражащие мое создание стоны. В памяти то и дело вспыхивают флешбэки нашей близости. Охуенно.
Вот так…да…
— Мирон, — шепчет Ангелина, отстраняясь первая.
— Давай свалим, — трусь о ее губы своим. — Ты и я. Куда угодно.
Меня трясет, как хочу ее.
— Ты правда этого хочешь? — заглядывает мне в глаза. — Это ведь твой праздник.
— Больше всего на свете. Ты должна мне подарок. А это все пусть катится к чертям.
— А у меня он есть для тебя, — объявляет весело. — И это не секс.
— Какая жалость, — хмыкаю. — Может хотя бы минет?
— Хотя бы! Минет разве не приравнивается к оральному сексу?
Выгибаю бровь.
— У меня месячные.
— Пф. Когда это меня останавливалось?
Лина клацает зубами около моих губ и хитро улыбается. На нас пялятся все присутствующих. От чужих взглядом жжет затылок и действительно хочется убраться с посторонних глаз куда-то в более уединенное место. Только вдвоем. Но в випку я ее не потащу. Нужно что-то более…чистое.
— Мирон, я завтра уеду. Поезд в Москву.
— Я знаю, НеАнгел. Но сегодня ты хочешь быть со мной?
— Больше всего на свете, — возвращает мой же ответ. — И ты мне должен разговор. На чистоту.
— Я пьян. Ты рядом. Спрашивай все что хочешь, только не здесь.
Мы успеваем еще раз поцеловаться стоя посреди толпы. На этот раз более грязно и откровенно. Я трогаю ее везде где могу дотянутся и мне мало. Пиздец, как мало.
В паху каменеет, а Лина как кошка трется лобком о мой стояк. Да…разговор у нас видимо будет самый конструктивный. В нашем стиле. Секс заменит все слова.
— Идем, — оторвавшись от сладкого рта НеАнгела, переплетаю наши пальцы и тяну за собой к выходу.
Как вдруг разом музыка стихает и вырубается верхний свет, погружая клуб в полную темноту. Со всех сторон раздается визг, мат, какие-то крики. Пока откуда-то сбоку, примерно там где расположена сцена с извивающимися девицами, не звучит металлический голос, измененный программой:
— С днем рождения, братцы Гейден. И прощальный подарок.
Твою мать.
Этого не было в программе развлечений.
— Что за хуйня? — четко слышу голос брата где-то поблизости.
Пальцы Лины выскальзывают из моих и я перехватываю ее удобнее, прижимая к себе, собираясь если нужно закрыть всем телом.
— Мирон? — испуганно зовет НеАнгел. — Что происходит?
— Блть, — вырывается у меня.
Все происходит за какие-то микросекунды. Раздается оглушающий грохот совсем рядом, а следом столп искр, озаряющих на мгновение танцпол. Щеку обжигает полосной болью, в боку колет…
Что за…
В толпе мелькает что-то серебряное. Металлическое. Люди бросаются врассыпную. Ни хера не разобрать. Кто-то падает. Кричит. Начинается паника.
— Куда же вы? Вечеринка только начинается, — смеется металлический голос.
— Мразь, — вглядываюсь в толпу, прижимая руку к животу.
То тут то там включаются телефоны и становится отчетливо видно силуэты мечущихся людей. А когда грохает еще раз, да так что сотрясается бетонный пол все бегут к выходу и начинается настоящая давка.
Уши закладывает до звона в башке, а на языке отчетливо ощущается вкус гари и металла.
Я толкаю Ангелину в стену, отгораживания от всеобщей истерии. Громко зову Марка, стараясь перекричать шум. Ни хера не выходит.
Ангелину трясет. Она цепляется пальцами ледяными пальцами за ворот на моей рубашке и прижимается носом к шее.
— Что это? Выстрелы?
— Не думаю, — отвечаю спокойно. — Кто-то неудачно пошутил.
Похоже на то что в помещение взорвали несколько петард. Народ оглушен и дезориентирован. Огонь вечеринка. Век не забудут.
— Кто?
— Хер знает. Надо выбираться и найти Марка.
Еще раз бахает. Какого черта? В боку печет.
Оглядываюсь по сторонам, стараясь понять что происходит.
Твою мать.
Из темноты появляется Марк, крепко держа за запястья перепуганную Еву. Быстро оглядывается другу друга.
Он цел.
— Мир…— выдыхает, таращась.
Бледнеет.
— Потом. Выведи их, — толкаю к нему Ангелину.
Она вцепилась в меня не отодрать.
— Убери ее, — ору Марку, отрывая от себя руки Лины.
Нужно проверить все ли вышли.
— Мирон! Мирон! — кричит, царапаясь. — Я уйду только с тобой.
Глаза огромные, испуганные, шальные. Кристально голубые. Такие чистые, утонуть можно. Делаю движение, рывком прижимаясь к ее губам. Целую быстро.
— Все будет хорошо. Иди с Марком и Евой. Я задержусь….
Ангелина трясет головой и тянется ко мне. Целую еще раз. С языком. Врываясь глубоко в сладкий рот. Губы у нее соленые, щеки мокрые. Опять ревет. Ее слезы заставляют мою кровь в венах вскипеть еще раз сердце ускорится.
Урою Ярослава.
Сегодня скинули инфу что их с Викой выпустили под домашний арест. Но видать сучок сразу свалил и решил повеселится.
Прощальный подарок…
Мой прощальный подарок будет иной.
В глазах плывет.
Шарю взглядом по разбегающейся толпе. Где этот трусливый кусок дерьма? Сам пришел или попросил кого-то поработать за него?
— Поедем в больницу, — умоляет Ангелина, закрывая мне обзор. — Хороший мой. Поехали… У тебя кровь….
