- Да ладно, это ведь как себя настроишь. Вселенная нас зеркалит, ты же в курсе?
- Может быть, - но тон его по-прежнему серьезен, - однако, игнорировать предупреждения от Вселенной бывает опасно…
А я вижу кучу неотвеченных звонков от папы! Встревоженная этим, тут же, без лишних раздумий набираю его. Глядя на меня, Алекс достаёт свой телефон тоже и делает кому-то звонок.
- Папа?
- Женечка! Привет, - он отвечает почти сразу, и дышит в трубку радостно-возбуждённо, - а у нас тут такое!
- Что, рассказывай?
- Срочно приезжай. Представляешь, вчера был на приеме у начальника городского здравоохранения, лично! Вызвал меня через своего секретаря, откуда только телефон нашли? Ну, в документах по Катюше, наверное, - чуть переведя дыхание, продолжает, - он еще очень удивился, что я ни сном, ни духом.. И вот тебе наши новости - Катеньке операцию назначили через две недели! Донора нашли! Бесплатно все!
Замираю. Волна горячей благодарности к Алексу затапливает меня как цунами, резко и мощно - грозя сорвать крышу, требуя немедленного выплеска эмоций. Я смотрю на него, расплываясь в широкой счастливой улыбке. Хочется повизжать от радости, хочется крепко обняться! Нет, не то что бы это стало для меня стопроцентным сюрпризом, неожиданностью, но - это никак не отменяет того факта, что свершившееся есть самое настоящее чудо.
Конечно, Алекс замечает мой слегка обезумевший взгляд, и впивается в меня настороженно-внимательным своим. Но, болтает дальше. Так и держим зрительный контакт, продолжая телефонное общение с другими людьми.
- Пап, так а.. что сказали-то?! Уже дата есть, конкретная? – немного заикаюсь.
- Представь себе, Женя, есть! Хотя, вообще, я думаю, что нас с кем-то перепутали.. но я не стал им этого говорить, само собой. Быстро сориентировался!
- Как это?
- Мне этот большой начальник вопросы задавал чудные, и с главврачом говорил по громкой связи прямо в моем присутствии! А, как тебе? Я там чуть не сомлел.. Потом спрашивает, значит, а кем мы приходимся консулу, и почему сразу не пришли с нашей бедой к нему? Да разве бы нам такое в голову пришло! Да точно, попутал с кем-то. Повезло, Женька!
- И что ты ему сказал? – улыбаюсь.
- Не переживай, дочь! Сказал, мол, мы люди маленькие. И все. А он посмеялся только - говорит, не хотите признаваться, ну и Бог с вами. Только по всем вопросам теперь сразу ко мне.. Каково?! Мы с Элеонорой Юрьевной даже закатили дома пирушку по такому случаю! Хотя, знаешь, как бы не сглазить.. В общем, приезжай, Женечка. Катя волнуется.
- Папа, - я волнуюсь тоже, сейчас даже дышится с трудом. Торопливо сворачиваю разговор с ним, - спасибо тебе огромное за такие новости! Катюше привет. Я позвоню ей! И, конечно, приеду.. Но попозже, когда закончу со всеми делами. Нас ни с кем не перепутали, это я попросила за Катю у одного очень хорошего человека. Объясню потом. А сейчас извини, мне пора. Пока.
И хотя трубка еще что-то вещает с вопросительными интонациями, решительно нажимаю на сброс. Сижу, растирая вспотевшие ладошки и наслаждаясь этим ощущением полнейшего душевного спокойствия. Так хорошо мне, наверное, еще никогда не было! Терпеливо жду, пока Алекс закончит свой разговор. Когда это происходит, резко придвигаюсь к нему, не сдерживая себя больше.
- Алекс, дорогой..
- Да?
- Кате назначили операцию через две недели, и все бесплатно! Это ты?
- Я, - подтверждает он, и расплывается такой же солнечной, как и моя, улыбкой. А дальше я двигаюсь чисто интуитивно. Не думая ни о чем, поддаваясь порыву, просто наклоняюсь к нему и, притянув к себе за шею двумя руками, целую в губы...
Киевский национальный лингвистический университет, Украина
В одном из подсобных помещений, заваленном старой рухлядью и коробками со свежими канцелярскими товарами, за огромным ксероксом притаились двое. Здесь ведется интимный разговор между завхозом Григорием Лопахиным и начальником сектора компьютерного обеспечения Савелием Темных. Беседуют они очень тихо, близко склонившись друг к другу головами, и раскрыв толстые общие тетради.
- Сколько ты поставил краски для принтеров? - шелестит одними губами Григорий.
- Сто двадцать пять, - следует такой же тихий ответ. Гриша делает пометку у себя в тетради.
- Принято. А реально?
- Семьдесят четыре.
- Многовато.
- Ничего, в прошлый раз и больше проходило.
- Не нравится мне это, Савва, - и горячим шепотом, - я слышал, главбух Зинаиду Петровну в этот раз на сверку направляет! Со старой каргой, сам знаешь, не договоришься. Голову поморочим, конечно, но.. Давай оставим сто.
- Никак нельзя, я же уже и заявку оформил..
- Переоформишь, - безапелляционно обрывает его Гриша, - она ж меня с потрохами сожрет! Итак с ней в позапрошлый раз сколько собачились.. По маленькой-то оно ничего выйдет, подшаманим. Я все сказал!
Савва горько вздыхает, делая соответствующую пометку в своей тетради.
- Ладно.
- На когда заявил?
- До конца месяца.
- Так. Бумага?
- Двадцать пачек.
Гриша что-то нервно зачеркивает у себя.
- Есть. Так, по бумаге мне ещё по всем отделам не забыть свести! Расход большой. Что реально?
- Пятнадцать.
Оба они вдруг чутко улавливают чьи-то быстрые шаги в коридоре и тут же дружно закрывают тетради, отпрянув друг от друга. В маленькое помещение почти вбегает запыхавшийся молодой человек в рабочем халате.
- Григорий Иванович! Здесь вы?
- Чего тебе, Паша? Я занят..
- Там из приемной звонили, вас замдекана к себе вызывает!
- Как замдекана? - Гриша аж приседает на стульчик от неожиданности. Под ложечкой неприятно сосет.
- Что, сам Александр Анатольевич?
- Сам, - парень испуганно кивает, - мы вас уже все обыскались! Сказали срочно.
Буркнув что-то невнятное, Григорий спешит в приёмную заместителя декана, не разбирая дороги и на ходу приглаживая волосы. Ольшанский Александр Анатольевич известен своей суровой педантичностью в работе. Что Гриша сделал не так? Вернее, он, конечно, хорошо знает все свои «косяки», но не может же быть, чтобы его финансовые махинации вскрылись! Тогда и ему самому, и его подельникам точно несдобровать. Так и тёпленького места лишиться можно, а может и каких еще неприятностей похуже заработать на свою пятую точку.
Целиком погружённый в себя, он даже не слышит приветствий от изредка встречающихся в длинном широком коридоре начальственного этажа коллег. Заходит в приёмную. Крякает. Секретарь Альбина Павловна поднимает голову от бумаг. Она кажется ему сегодня особенно строгой в своем приталенном твидовом костюме темно-красного цвета и белой блузе с брошью.
- Здравствуйте, - лепечет Гриша, - можно мне к Александру Анатольевичу зайти? Вызывал.
Она кивает. Задержавшись на миг у порога приёмной, и застегнув пиджак на все пуговицы, он приближается к массивной двери с соответствующей табличкой.
- Здравствуйте, подождите. Я доложу, - царственно произносит секретарша и берет трубку черного как смоль, с изобилием кнопок, телефона внутренней связи, - Александр Анатольевич, Ватрухин.
Когда она замолкает, Гришу мороз продирает по коже от затянувшейся паузы. Альбина Павловна кладёт трубку. Закрывает какое-то окошко на мониторе своего компьютера и, не глядя на Григория, кивает на дверь шефа:
- Можете войти.
Вот мегера! Крадущимся шагом он доходит до нужной двери и аккуратно дергает на себя за ручку, открывая. Входит, сразу же натыкаясь на колючий взгляд человека за письменным столом исполинских размеров.
- Вы почему без маски? - слышит Гриша из недр этого кабинета, и быстро сует руку в карман. Нашарив аптечную одноразовую маску, он немедленно надевает ее на лицо и подходит ближе.
Начальственные кабинеты в университете до смешного огромны. Ни дать, ни взять дворцовые залы – наследие советского прошлого и чисто партийного размаха. Такие кабинеты обычно неуютны и в холодное время года плохо отапливаются.
