— Но я не хочу жить с чужими людьми!
— Простите, но здесь вы — тот самый чужой человек, и мы тоже не хотим делить с вами наше жизненное пространство. Поэтому выбор у вас здесь только один: согласиться с предложением Марины. Да, и учтите: тогда она перестанет выплачивать вам те шестьдесят долларов. Мы тоже не Рокфеллеры, поэтому приходится ограничивать себя в средствах, которые уходят из семьи. Так что вы решили?
— Креста на вас нет, жлобы проклятые! Ладно, ваша взяла, снимайте мне комнату, но учтите: если мне соседи не понравятся, я туда не въеду! Будете новую мне искать!
— Ничего мы вам другого искать не будем. Не понравится — живите, как хотите. Можете в суд подавать, уверяю, ничего вы от нас не получите сверх того, что мы вам уже предлагали. А теперь простите, но нам пора. Позвольте вас проводить до двери. Всего хорошего!
Когда Сергей закрыл за «тещей» дверь и повернулся к Марине, ту буквально трясло, как в припадке. Молчаливая истерика. Губы побелели, глаза закатываются. Сергей осторожно обнял ее и отвел в кухню, посадил на мягкий уголок. Быстро пошарил по шкафам, нашел аптечку, а в ней валокордин и валерьянку. Напоил ими Марину, поставил заново кипятить чайник.
— Спасибо тебе, Сережа. Если бы не ты, не знаю, как бы я ее отсюда выставила. В какой-то момент так захотелось ее по голове чем-нибудь потяжелее приложить, или придушить, аж руки к горлу потянулись.
— Да ладно, не переживай ты так. Отбились же! А то нервничаешь из-за ерунды всякой. Не бери в голову, больше она тебя доставать не будет.
— Ты ее плохо знаешь. Она сейчас, между прочим, поставит на уши всех встречных и поперечных, чтобы выяснить, кто ты такой и кем мне приходишься. И боюсь, что все выяснит. Она же смогла узнать мой новый адрес. И я до сих пор не знаю откуда. Сережа, я боюсь, я не могу так больше! Она меня уже раз едва с ума не свела, отец из-за нее уже на том свете, а сейчас все снова начинается! Не могу я, сил моих больше нет!
— Ну успокойся, успокойся, что-нибудь придумаем. Хочешь, мы с Виталькой будем твою семью изображать, пока она не убедится, что мы действительно вместе живем?
— Хочу.
— Подожди, ты что, на самом деле? Я же так, в шутку предложил.
— А я всерьез ответила. И не надо ничего изображать, хочу, чтобы вы были моей семьей, самой настоящей. Если хочешь — считай это предложением руки и сердца. Или это только мужчины могут говорить? Тогда что там должна сказать женщина, чтобы мужчина получил представление о серьезности ее намерений?
— Мариша, погоди, не гони коней. Теперь у меня уже шарики за ролики заходят. Еще раз, если я правильно тебя понял, ты хочешь, чтобы мы с Виталькой переехали к тебе жить, и жили бы, как настоящая семья. То есть обычный гражданский брак. Так ведь?
— Можно и не гражданским, если захочешь. Я замужем еще ни разу не была, так что испытать все прелести законной семейной жизни совершенно не против. А теперь одевай свой пиджак и беги отсюда на все четыре стороны. У тебя же на лбу написано аршинными буквами, что ты в шоке от моей наглости, напористости, и вообще таких женщин ты терпеть не можешь, поскольку назойливость, нахальство и т.д. и т.п… В общем моя скверная натура предстала перед тобой во всем великолепии. Ну давай, скажи, что так не пойдет, скажи!
— Да, ты права, так не пойдет.
— Ну, а я чего хотела? Дура, идиотка! Своими руками все испортила. Ну не могу я в эти игры играть, не умею! Думала, что буду тянуть до последнего, пока ты сам мне все не скажешь, а получилось, что не смогла. Все, уходи, спасибо тебе за то, что помог отбиться от матери, и давай, двигай отсюда.
— Нет, так тоже не пойдет. И знаешь почему? Потому что, как ты сама заметила, предложение руки и сердца должно исходить от мужчины, а не от женщины. Поэтому позволь мне исправить твою ошибку. Марина, я спрашиваю тебя, согласна ли ты быть моей женой и мамой Виталика? Подумай хорошенько, не торопись, взвесь все как следует. Я и на самом деле не подарок, с моим характером лучше сразу под каток ложиться. Да и ребенок у меня, это тоже много значит. Я сначала о нем думаю, а потом уже о ком-то другом. В общем если так посмотреть, я не самая подходящая для тебя партия.
— Сережа, ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?
— Ну да, о чем я тогда последние пять минут тебе твержу? Или у тебя бананы в ушах?
— Ты хочешь взять меня в жены потому, что тебе жалко меня и ты хочешь защитить меня от матери?
— Да при чем здесь эта сумасбродка! Я о нас с тобой говорю, а не о ней.
— Но ведь ты меня не любишь!
— Кто тебе это сказал? А не любил бы — вчера с тобой никуда не поехал. Да, признаться, я сам не ожидал, что события у нас с тобой будут разворачиваться с такой скоростью, но уж так тому и быть. И ты все еще не ответила на мой вопрос: ты станешь моей женой?
— Да! Да! Да!
* * *
Виталику они решили ничего пока не говорить, а устроить ему сюрприз, когда его выпишут из больницы. Так что за два вечера они перевезли все небогатое имущество Иваницких к Марине, в очередной раз переставили мебель в библиотеке, так что половина комнаты получилась отведенной под детскую, а вторая так и осталась заставленной стеллажами. Марина долго сомневалась, правильно ли они сделали, все же ребенку нужен воздух, а общество книг достаточно скучное убранство для его комнаты, но Сергей ее успокоил. По его словам, большего счастья, чем порыться на книжных полках у Виталика нет, и началось это его влечение к печатному слову практически сразу после того, как он научился бегло читать. Марина между делом накупила Витальке такое огромное количество подарков, даже Сергей уже начал на нее ворчать, что негоже так пацана баловать. Но она к его мнению по данному вопросу не особо прислушивалась, и все складывала и складывала новые покупки в детской.
С Марининой матерью теперь все переговоры вел Сергей, чтобы, как он выразился, «избежать кровопролития и смертоубийства». Как ни странно, но общий язык они нашли достаточно быстро, и мать не выдвигая новых претензий, легко согласилась на переезд в комнату, которую ей подобрала через свое агентство Марина. Когда она поинтересовалась у Сергея, в чем же секрет столь успешного общения, он ответил, что все дело в правильной расстановке акцентов. Что-то позволить, на что-то согласиться, а что-то решительно запретить, причем раз и навсегда. Но и он был рад, когда теща наконец-то оставила их в покое, занявшись личными делами и дрессировкой своих соседей по коммунальной квартире.
В ближайшую субботу они с Сергеем сходили в ЗАГС и подали заявление. По поводу свадьбы, которую назначили через месяц, мыслей у них пока не было никаких. Однажды Марина уже была невестой, даже платье в шкафу уже лежало, и ничего путного из этого не вышло. А времени у них еще вагон, чтобы подготовиться. Да и стоит ли затевать что-то сверхъестественное, если никому из них лишняя помпезность совершенно ни к чему.
