— Ты себя хорошо чувствуешь? Я могу снять маску? — спросил он.
Я кивнула, и он осторожно приподнял её, но не убрал на случай, если мне она понадобится. Я закашлялась, но через какое-то время смогла нормально дышать.
— С возвращением, дорогая! — рядом возникло лицо мамы, радостно улыбающейся.
— Очень хорошо, что ты такая сильная, — вновь заговорил врач. — Мы боялись, что ты не очнешься, но ты сделала всех.
— Что произошло?.. Как… как долго я была без сознания? — хрипло — голосовые связки отвыкли от такого напряжения — спросила я.
Врач и мама переглянулись.
— Сейчас конец апреля, — ответил Алексей Аркадьевич. — Роды ухудшили работу твоего сердца… и оно дало сбой.
Меня едва не подбросило над кроватью.
— Как мой ребёнок? Где она?! — Голос удивительным образом мгновенно вернулся ко мне.
— Полин, успокойся, — начала мама.
— Не хочу я успокаиваться! Где моя дочь?!
— Спроси об этом лучше Свету! — воскликнула она, и я увидела досаду и напряженность на её лице. — Мы с твоим отцом уже неделю пытаемся добиться от неё, куда она её дела, а она… упрямая, как всегда. Сама же дала ей доверенность, теперь расхлебывай!
Значит, Света сделала как я просила… На меня накатило одновременно облегчение и тревога. Может, я переоценила Матвея? Вдруг он не позаботился о ней?..
Мне поменяли капельницу, доктор обещал зайти попозже. Когда уходила мама, я попросила её привести в следующий раз Свету, и она пообещала, что приведет, даже если придется нести, завернутую в ковёр.
…Света сжала мою руку, чтобы я перестала вырываться.
— Тише, иначе сюда прилетят все врачи отделения с успокоительным наперевес. Да, я отнесла девочку по тому адресу, что ты дала мне. А иначе родители!.. Ты не видела их лица! Они бы и меня убили, если бы я попалась им на глаза! А малышка все плакала и плакала! Ещё немного, и медсестры бы обратились к ним за инструкциями, поэтому мне пришлось. А потом… потом они стали искать меня, потому что я жила у Сергея с ней… иного выхода у меня не было, как отнести к Матвею.
— И что с ней?
— Все нормально. Давай не сейчас, хорошо? Тебе надо успокоиться. — Света заправила мою руку под одеяло. — Поправляйся. Набирайся сил, если не будешь делать глупостей, операция на сердце состоится… когда врачи позволят. А о девочке позабочусь я, ладно?
Я посмотрела на неё и перестала брыкаться. Света права, сейчас я ничего сделать все равно не могу. Чудо, что я вообще пришла в себя и есть шанс осуществить запланированную операцию! А дочь я все равно верну, обязательно.
…Доктор сверился с результатами анализов и ободряюще кивнул мне.
— Все в порядке, Полина Владимировна.
— Просто Полина, — поправила я его. — Мне всего двадцать два, можно без отчества.
— Хорошо. Вы идете на поправку, сердце стучит как молоток. Поздравляю, с пороком покончено. Не болейте, и к Новому году можете оказаться дома.
— Спасибо! — просияла я. Скоро! Скоро я покину эти симпатичные, но все же не родные стены санатория и вернусь домой!..
Доктор ушел, и я бросилась к телефону — надо рассказать родным об этой замечательной новости!
Рядом с блокнотом лежало письмо. Я написала его недавно, когда убедилась, что больше опасаться нечего и моё выздоровление — всего лишь вопрос времени. Адресовано оно было Матвею… Светино упрямство распространилось и на меня: она отказывалась говорить, где моя дочь, пока я не выпишусь из санатория. Я догадывалась, что она просто не знает, но наседать не спешила, в конце концов, это была моя идея.
Надо лишь дождаться, когда я смогу его отправить.
…Я перевела взгляд с сестры на появившегося на пороге… Матвея. Это… это он! Такой же красивый, только взволнованный… Боже, это он!..
И он знает, где моя малышка.
Дальше все было как на автомате.
Сейчас
— Вот так вот всё и вышло, — закончила я свой рассказ.
За дверью было слышно, как переговариваются спутники Матвея, их едва сдерживала Света, чтобы мы могли побыть одни. Я сжимала в руках свою девочку — Ариадну! — и не могла налюбоваться. Да, она была похожа на меня, но так же ясно я видела в её лице черты мужчины рядом.
— Я… Я никогда не смогу передать, как я горжусь тобой. — Его тихий бархатный баритон по-прежнему будоражил мою кровь. Стараясь не показывать, какое впечатление он произведет на меня, я не поднимала глаза. — Ты боролась за неё даже с самой собой. Полина… это самый героический поступок, который я знаю.
— Ну что ты, — рассмеялась я, смущенная его похвалой. — Она ведь твоя… в смысле, наша…
Черт! Я себя выдала, и, не зная, как он прореагирует на это, напряженно смотрела на кудряшки дочери. Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста?
Его пальцы нежно прикоснулись к моему подбородку и приподняли его, заставляя встретиться с ним взглядом.
— На самом деле, привести сюда Ариадну было лишь одним из поводов, — произнес Матвей. Его глаза… его глаза были полны стольких чувств, и я затаила дыхание, боясь спугнуть момент. — Я хотел увидеть тебя.
Увидеть меня?
— Полина. — Он приблизился, не отрывая глаз от меня. — Тебе не надо было убегать тогда… из номера отеля. Если бы ты дождалась, когда я проснусь сам и увижу тебя, ты бы убедилась…. ты бы увидела, насколько бы я был счастлив. Полинка, я был влюблен в тебя с первого курса! — Я смотрела на него и теперь видела, что это настоящая правда. — Я знаю, что, может, вел себя не совсем достойно тебя, но иначе я не умел! И… и я сходил с ума, не зная, как доказать тебе, что я искренен!
Обновленное сердце на миг замерло… а потом забилось совсем иначе — ровно, твердо и уверенно в себе — потому что теперь оно было счастливо.
— Ты была не такой как другие, и я с тобой терялся, — продолжил парень. — И потом…
— Это я была глупой и закомплексованной, — перебила я его, желая опровергнуть его слова. — Ты давал мне понять… а я не верила. Ты позаботился о моей дочке!.. Ты…
— Тише… Она наша дочь, — прошептал он. — Ты сделала намного больше. Ты родила её, хоть и не должна была.
— Должна! Она была от тебя, и иначе я бы не смогла! И это было совсем не сложно! Ну да, немного больно, но…
Я тараторила, а он смотрел на меня с такой нежной улыбкой, как на самое лучшее сокровище в мире. Наверное, со стороны я выглядела забавно…
И в следующий момент он просто поцеловал меня. И это был не тот первый робкий поцелуй, который разжег нашу страсть, а уже уверенный, ясно говорящий "ты моя". Им он заявлял права на меня.
Которые давным-давно у него уже были.
— Ну, молодец, Сафировский! — За его спиной, устав ждать, появилась высокая темноволосая девушка, с насмешкой глядя на Матвея. — С девушкой наедине всего десять минут, а уже запустил язык ей в рот!
