– Давай немного пройдемся? – предложила она. Стив поднялся с кресла, взял поданные ею костыли и оперся на них.
– Можно прогуляться в холл, – сказал он, иронично усмехнувшись, и они медленно пошли к выходу из палаты. По пути Энни приветливо кивала, здороваясь с теми, кого знала, а потом толкнула дверь, и они оказались в прокуренном холле. В комнате никого не было, но телевизор, оставленный включенным, по-прежнему кричал в углу.
Стив подошел к окну и посмотрел вниз на улицу, потом уткнулся лбом в оконное стекло.
– Мне кажется, что я в тюрьме, – произнес он медленно. Энни подошла и стала у него за спиной, и тогда он повернулся и положил руки ей на плечи.
– Это не может длиться вечно, – сказала она.
– Не может…
Стиву так хотелось поцеловать эту женщину, такую изящную, такую желанную, но он понимал, как нелепо будет выглядеть со своими костылями и заштопанной ногой, в особенности, если откроется дверь и в комнату ввалится Фрэнки, или войдет медсестра, или посетители, желающие перекурить и поболтать.
И погружаясь в ласковую синеву ее взгляда он прошептал, беспомощно и призывно: «Энни,»
Она улыбнулась в ответ и быстро поцеловала его в губы.
– Потерпи немножко, теперь уже повторила она, недолго осталось ждать.
– Я люблю тебя, – хотел оказать Стив, но вместо этого предложи. – Давай погуляем по коридору.
И они пошли, прислушиваясь к звуку его неуклюжих шагов. Улыбаясь с видом заговорщиков, прошли мимо двери с круглым окошком, и, наконец, Стив спросил:
– Ну и как возвращение домой? Дети, наверное, счастливы?
– Да, все прекрасно, – осторожно ответила Энни. – Дети, пожалуй, стали немного грубее и навязчивее. Но это, в общем, так и должно быть… Иногда очень утомительно. Если бы я была нервным человеком, то, наверное, могла бы уже давно выйти из себя.
Глядя на нее, Стив словно увидел, какой она была дома, в кругу семьи. Ревность к Мартину и сыновьям, жившим с ней под одной крышей, захлестнула его о новой силой. Он сказал что-то незначительное и уставился на светлое пятно в дальнем конце коридора. Краем глаза Стив заметил, что Энни бросила на него быстрый взгляд и понял, что для нее не осталось не замеченным его состояние.
Они молча сделали еще несколько шагов, а потом завели разговор о том, как идут дела с их выздоровлением. Это был разговор совершенно безопасный, наиболее соответствовавший больничной обстановке. Но оба они понимали, что у них, возобновляясь опять и опять продолжается другой разговор: о Мартине, который, казалось, незримо шел сейчас между ними, о будущем, которое наступит, когда кости в ноге Стива, наконец, срастутся. Стив и Энни дошли до дальнего конца коридора и повернули назад.
– Все еще снятся кошмары?
– Да… Грохот, мрак… и становится невыносимо страшно.
– Я так тебя понимаю…
Они посмотрели друг на друга вновь вспоминая, как звучали их голоса там, под обломками здания. На мгновение им показалось, будто стерильный больничный свет померк и их вновь окутал мрак.
– Вот оно! – вздрогнув подумала Энни. Стив очень хорошо знал, как это бывает; он понимал ее, а она по ночам просыпаясь в холодном поту и стараясь дотронуться до спящего беспробудным сном мужа, в отчаянии винила Мартина за бесчувственность. Но ведь иначе и быть не могло – он не пережил того, что испытали они со Стивом.
– Эти сны прекратятся, – уверенно сказал Стив.
– Да, сны, но не все остальное…
Они прошли по коридору и направились вниз по лестнице в главный холл. Навстречу им уже поднималась первая группа посетителей с охапками цветов, подарками. Люди проходили мимо Стива и Энни, бросая на них равнодушные взгляды, и Энни на мгновение забыла, что и она теперь одна из этих посетителей, и уже принадлежит к миру, находящемуся за больничными стенами.
– К тебе сегодня кто-нибудь придет?
– Может быть…
Настал черед Энни испытывать укол ревности, вспоминая его посетителей, которых она видела во время своего пребывания в этих стенах. Она запахнула пальто и слишком оживленно сказала:
– Ну, мне пора идти. Бен остался со свекровью. Он бывает в яслях только утром и до обеда.
И тут Энни с огорчением заметила, что Стиву совсем неинтересно слушать о ее детях.
– О чем еще могу я ему рассказывать, – думала она. – Что нас объединяет, кроме того страшного разрушительного прошлого, которое так внезапно сблизило нас? От него, от этого прошлого, не убежать.
– Да я и не хочу бежать, – сказала себе Энни. Стив неуклюже балансировал, стараясь освободить одну руку, чтобы иметь возможность прикоснуться к ней. Его лицо потемнело от гнева на собственную неловкость.
Энни решила, что наступил момент для расставания и сердце ее болезненно сжалось, она заторопилась уходить, чтобы не унизить невольно Стива своей жалостью. К тому же Энни понимала, что надо поскорее проститься с ним, пока боль от очередной разлуки не овладела ими с новой силой.
– Ну, до встречи. Я скоро снова приду. На днях мне опять необходимо будет встретиться с врачом, и тогда я зайду к тебе. – Она протянула ему руку, и Стив непроизвольно сжал ее своей сильной ладонью так, словно хотел удержать навсегда. Казалось, он хотел сказать: «Подожди, останься!». В глазах его было столько нежности и тоски, что Энни отвела взгляд в сторону, боясь растерять всю свою решительность.
– Ты обязательно придешь еще? – настойчиво спросил Стив.
– Конечно же…
Она улыбнулась ему и поспешила к выходу, а Стив стоял наверху лестницы и смотрел ей вслед. Перед его мысленным взором стояло лицо Энни, когда она сегодня шла к нему навстречу по проходу больничной палаты: такое неожиданно красивое, озаренное радостным светом. Но вот она спустилась по лестнице, открыла тяжелую дверь, вышла на улицу, и Стив потерял ее из вида. Он постоял еще немного, глядя на пустой холл, где только что была женщина, дороже которой теперь не было для него никого на свете, тяжело вздохнул и медленно побрел по длинному коридору.
При первой возможности Энни снова навестила Стива. И в тот день, и во время их остальных встреч, все происходило также, как и в день их первой встречи после ее возвращения домой. С нарастающим нетерпением ждала Энни удобного момента для посещения больницы, а когда, наконец, они встречались, часы превращались в мгновения и казались ей всего лишь маленькими эпизодами, только усугубляющими ее постоянное желание видеть Стива, слушать его, чувствовать рядом. И в глазах Стива, устремленных на нее с такой любовью, она читала такие же чувства, недостающие с каждым моментом их свиданий. Они мало разговаривали, а часто просто молча сидели, крепко сжав руки и глядя друг другу в глаза. Нежность и ожидание окутывали их невидимым теплым облаком.
