— Все было в высшей степени прекрасно. Впечатляющий эксперимент.
— Надо думать… А как он тебе показался?
— Постарел, разумеется. После удара он заметно ослаб физически, но во всем остальном в большой степени остался прежним Льюисом Брайденом: такой же упрямый, способный манипулировать людьми. Он никогда не переменится, старый дракон! Хотя, должна признать, он был рад повидать меня. Я обещала ему, что в следующий раз привезу детей.
— Ну, это грандиозно, Аликс! Но меня удивляет, почему ты ничего не сказала мне раньше. Почему ты молчала десять дней?
Не отвечая, Аликс откусила от своей порции торта и нахмурилась: ему всего несколько часов от роду, а он уже не такой сочный… Прямо как семейная жизнь! Она отставила тарелочку в сторону и заговорила монотонным голосом:
— Он предложил отдать то, что мне причитается, Билл, а я отказалась. Категорически. По самой что ни на есть тривиальной причине: не могла поступиться чувством собственного достоинства. Так что, боюсь, тебе придется распрощаться с мечтой о «золотом дожде».
Он озадаченно подергал себя за ухо.
— Что конкретно это означает? Что тебе «причитается»? Какой «золотой дождь»? Ты говоришь загадками, Аликс.
— Перестань! — оборвала она его. — Не прикидывайся простачком! Я говорю о деньгах. О презренном металле. О бабках. О звонкой монете. О «капусте». О баксах. О зеленых. О проклятых деньгах, благодаря которым я становлюсь законной наследницей, а ты — сенатором. Вот что я имела в виду под причитающимся мне и твоем «золотом дожде», что волею судеб одно и то же. Но этому никогда не бывать. Во второй раз в жизни я отказалась от целого состояния. А теперь я хочу знать, не отказываюсь ли я тем самым и от нашего брака.
— Аликс! — Билл смертельно побледнел. — Ты сошла с ума!
— Разве? Разве не из-за денег ты давил на меня все это время, год за годом? «Начни переговоры с отцом… — постоянно говорил ты. — Пошли ему открытку на Рождество, на день рождения… Помирись с папочкой, и побыстрее, пока он не отправился на тот свет». Я думаю, ты и жениться на мне согласился не без задней мысли о его деньгах… Черт, а может, они вообще стояли у тебя на первом месте! Почему бы и нет? Перспективы колоссальные, особенно для такого «амбициозного молодого человека», как ты.
— Ты всерьез так думаешь? — Его голос дрожал от возмущения и обиды. — Что все, чего я добивался, — это залезть в карман твоему отцу?
— Ага, именно так я и думаю! Из-за чего же еще ты на мне женился? Из-за моей красоты? Обаяния? Не смеши меня! Ты мог бы заарканить чуть ли не любую женщину в Нью-Йорке! Помоложе, помягче характером… Да ладно, Билл. Все нормально. Тебе незачем больше притворяться.
— Ты идиотка! — Он так сильно ударил кулаком по столу, что кофейная чашка слетела на пол и разбилась вдребезги. — Я женился на тебе потому, что был без ума от тебя! Потому что считал тебя потрясающей женщиной: интересной, сексуальной и все такое прочее. Может, слегка эксцентричной, немного несобранной…
— Как поэтично ты выражаешься! — с иронией перебила она.
— …а иногда просто невыносимой, как сейчас. Бог свидетель, быть твоим мужем — далеко не сахар! Временами с тобой очень трудно иметь дело. Но эти твои бредовые обвинения… Ты меня совершенно потрясла. И по-настоящему обидела. За кого ты меня принимаешь?! Каково же твое мнение обо мне, да и о себе тоже, если ты считаешь, что я женился на тебе из-за денег? Причем, даже не из-за реальных денег, а из-за очень и очень гипотетических. Которые ты — может быть! — когда-нибудь получишь. О Боже, Аликс… Неужели ты всегда и во всем так подозрительна? Что касается миллионов Брайдена, меня они нисколечко не интересуют и никогда не интересовали: для меня они все равно что игрушечные баксы в игре в «монопольку». Если твои отец хочет сделать взнос в проведение моей кампании — не более тысячи долларов по закону — о'кей, меня это вполне устраивает! Но специально я об этом не думал и ни на что не претендовал. Я хотел, чтобы ты помирилась с отцом, только потому, что у тебя уходит слишком много времени и энергии на то, чтобы поддерживать в себе ненависть к нему. Она ведь поедом тебя ест! Я хотел только, чтобы это прекратилось, и ты смогла нормально жить дальше. Это правда, а ты можешь верить этому или не верить. — Он беспомощно развел руки жестом обыкновенного мужчины, озадаченного вечной загадкой: «Чего хотят эти женщины?» и безнадежно закончил: — Ну что я могу еще сказать?
Аликс смешалась. Искренен ли Билл в своем возмущении или просто упражняется в красноречии? Ей очень хотелось верить ему, до боли хотелось! Но при всей убедительности его речи он упустил один-единственный, но самый важный аргумент.
— Что еще ты можешь сказать? — насмешливо повторила она. — Да кое-что можешь… Не очень много, конечно, для юриста экстра-класса, способного часами импровизировать на любую заданную тему — от федерального бюджета до проблемы сохранения вымирающей пестрой совы. То, что я хотела бы услышать, можно сказать очень коротко. Чрезвычайно коротко. Буквально в трех словах.
Билл вздохнул и, обняв Аликс, погладил ее по волосам, но она тут же отстранилась: на этот раз ей вовсе не хотелось подменять романтическое признание суррогатом секса.
Билл вздохнул еще глубже.
— Только слепой не увидит, что я люблю тебя, Аликс! Тебе давно пора бы было в этом убедиться.
Она покачала головой.
— В такой форме твои слова похожи на обвинительную речь.
— А чего ты хочешь, Аликс? Высокопарных цветистых фраз? Может, даже в стихах? Сравнить тебя, например, с солнечным днем? Ты же меня знаешь, детка! Подобная чепуха не в моем характере. — Он прищелкнул языком. — Согласен, в последние несколько месяцев нам обоим приходилось туговато, и все из-за предвыборной кампании. И догадываюсь, что, наверное, был не таким внимательным мужем, как следовало, — времени не хватало. Может, нам стоит пересмотреть наше расписание, устроить так, чтобы подольше быть вместе… Давай обсудим это не горячась…
— Скажи то, что я хочу услышать! — уже потребовала она. — Прекрати ходить вокруг да около и просто скажи это!
Он медлил. Пожал плечами.
— Ну конечно, я люблю тебя, Аликс.
— Я насчитала шесть слов, а не три. Хочешь попробовать еще раз?
Зазвонил телефон — «горячая линия» Билла. Только его менеджер и несколько нужных политиканов знали этот номер.
Его рука машинально потянулась к трубке. Обреченность на лице сменилась облегчением помилованного.
— Не отвечай! — приказала Аликс.
— Я жду важного звонка.
— Нет… — повторила она одними губами.
