что он тебе верен будет, когда вокруг столько соблазнов? — И опять, как и тогда в приёмной, в её голосе и интонациях слышалось, что говорит она о себе. — Ой, а что это глазки заблестели? Неужто плакать собралась? Так нельзя тебе, — издевательски заявила Наталья, — ты же у нас невеста главы компании!
Наталья даже и не пыталась скрыть презрения и злобы, и Оля разозлилась. Нет, не позволит она ЭТОЙ над собой издеваться! Выпрямила спину, гордо подняла голову, подошла к Наталье.
— Ключ дайте и в сторону отойдите.
Наталья расхохоталась ей в лицо.
— А ты отбери.
Оля развернулась, чтобы отойти к окну и подождать, пока ЭТОЙ надоест и она откроет двери или Миша заметит Олино отсутствие и начнёт её искать. Надо просто переждать. Но спиной к Наталье она повернулась зря — та толкнула её что есть силы. Оля не удержалась на ногах, пролетела вперёд, попыталась схватиться за раковину, но стукнулась об неё животом. Внутри всё скрутило, боль зашкаливала, и Оля сползла на пол. Услышала, как хлопнула дверь, но встать уже не смогла…
Михаил так увлёкся беседой с партнёрами, что не заметил подошедших к нему Виктора с мамой.
— Извините, что прерываю вашу беседу, — произнесла Ираида Аркадьевна. — Я ищу свою сноху. Миша, где Оленька?
Михаил обернулся. Он был уверен, что Оля рядом, но ни за столом, ни среди танцующих её не увидел.
Он извинился перед собеседниками и отправился её искать. Заглянул в женский туалет, перепугав находившихся там дам. Заглянул в кафетерий и только потом поднялся к себе в кабинет. Он был уверен, что лифт не работает, и пошёл по лестнице. Ещё не видя, что происходит в приёмной, услышал голос своей помощницы.
— …она говорит, что уже отпустило. Дима, нет, я не давала ей никаких таблеток. Я поняла, я тебе поняла. Нет, тошноты нет. Даже щёчки вон порозовели. Да, я сейчас предупрежу Михаила и на такси привезу её к тебе. Позвоню, как подъедем.
Оля лежала на диване в приёмной, а Анжела сидела рядом с ней, поглаживала по плечу и разговаривала по телефону явно с мужем.
Миша бросился к Оле, напугав обеих женщин.
— Оленька, что случилось?
— Уже всё хорошо. — Оля попыталась сесть. — Вот что вы панику развели? Подумаешь, упала. Голова-то целая. Только на локте синяк.
— Как упала? Где? Оля, подробно расскажи. — У Михаила от волнения срывался голос.
— В туалете она упала, — ответила за Олю Анжела, — говорит, что сама. Я в туалет вошла, а она на полу скрючившись сидит, за живот держится, и рука вон сине-багровая. Я её осмотрела, помогла встать, и мы сюда поднялись.
— По лестнице? На пятый этаж? Да вы с ума сошли! — возмутился Михаил.
— Я лифт включила, мог бы на кнопочку нажать, а не красться по лестнице. Миш, Дима нас ждёт, сказал, что её осмотреть надо, даже если уже ничего не болит. Мы сейчас такси вызовем и поедем.
Миша держал Олю за руку и не позволял ей сесть, а у самого от волнения дрожали пальцы.
— Какое такси! Анжела, глупости не говори! Сейчас я её до машины донесу, и поедем.
— Миш, ты должен быть на празднике…
Он не дал ей договорить.
— Должен?! Кому я должен? Оле — да, должен, матери своей должен, а больше никому. Я должен только своей семье, включая её родителей и тебя с Димой тоже. Давай, Заяц, бери меня за шею и поехали.
Он поднял Олю на руки, попросил Анжелу всё закрыть, отключить, когда они выйдут, лифт и предупредить Ираиду Аркадьевну и Виктора. Затем спустился с Олей на руках вниз. Только ему известным путём, чтобы их никто не заметил, вышел в гараж и поставил Олю возле машины, на плечи ей накинул свой пиджак, чтоб не мёрзла.
— Сейчас я тебя удобно уложу. Заяц, крови нет?
— Нет, у меня всё нормально, я ребром ударилась и рукой. Это вначале дышать нечем было, а потом прошло. Кроме синяков, ничего нет. Давай я посижу в машине, а ты вернёшься в зал? Миш, нехорошо так.
— Мы едем к врачу, и это не обсуждается! — сказал, как отрезал. — Сейчас Анжелу дождёмся и едем.
Анжела прибежала довольно быстро. Села на заднее сиденье рядом с Олей, приобняла её, закутала в Мишин пиджак, и они поехали.
Дима ждал у входа. Посадил упирающуюся и возмущающуюся сестру в коляску и завёз в приёмное отделение, а потом в палату. Миша попытался войти тоже, но Дима его не пустил.
— Миш, я Олюшку не съем. Сейчас разберёмся что к чему, и ты обо всём узнаешь первым. Жди. Её состояние тревогу не вызывает, но обследование не помешает. Вон, садитесь с Анжелой на диванчик, я буду вас в курсе держать. — А потом обратился к жене: — Я домой звонил, Полька уже спит, так что ты тут побудь. — Дима очень выразительно кивнул в сторону Михаила.
Но Миша продолжал стоять напротив двери в палату. Сказать, что он волновался, это ничего не сказать. Он вспоминал каждую минуту вечера и никак не мог понять, как такое могло произойти с его Олей. Он не помнил момент, когда она ушла в туалет, был увлечён разговором с партнёрами. Может, у неё закружилась голова? Или она поскользнулась? Нет, этого не могло быть, в туалетах идеальная чистота. Подвернула ногу? Так на боль в голеностопе не жалуется. Она стукнулась ребром, потом животом, пыталась удержаться на ногах, руками хватаясь за раковину. Вывод был один: Олю толкнули. Вот так всё сошлось: и неожиданный разворот, и падение, и то, что ударилась правой рукой. Надо выяснить, кто это сделал. В этот момент Миша пожалел, что в туалетах нет камер…
Вспомнил их танец, и снова задал себе вопрос: почему вместо вальса оркестр заиграл танго? Была ли это чья-то месть или просто мелкая пакость, попытка дискредитировать их с Олей? Этот человек знал, что Миша не ударит в грязь лицом, но понятия не имел об Олином увлечении бальными танцами. Хотя о каком увлечении он говорит — она танцует профессионально, ему у неё уроки брать можно. Мысли унесли его в сторону. Интересно, с кем она танцевала, когда занималась? Михаил почувствовал укол ревности: какой-то посторонний мужчина касался его девочки. Надо будет расспросить её о том периоде жизни и выяснить, кто был её партнёром, ведь не с вешалкой она танцевала на соревнованиях. Хотя какая разница, кто он, наверняка мальчишка, который не смог удержать партнёршу в
