Вторая неделя, после знакомства с Толиком, выдалась трудной. Это произошло в пятницу. Мама забрала Настю с собой и ушла к подруге хвастаться успехами внучки. Ко мне же пришли друзья — Лена и Ромка, ну и Толик. Мы остались пара на пару. Роман пытался со мной заговорить, но я отмалчивалась. Вскоре актеру позвонили и он, поцеловав Ленку на прощание, убежал куда-то по делам. Елень пожелала остаться с нами. Мы с Толиком сидели на кровати и обменивали короткими ничего не значащими фразами. Говорили в основном о книгах, музыке, кино. Я рассказывала о клубе. В общем, всяческими способами избегали разговора "о нас". Да и не было никаких "нас", были я и он. В конце концов, Лена ушла на балкон подышать свежим воздухом, а, вернувшись через полчаса, заметила, что мы не изменились не только наши темы, но и позы. Решив, что самое лучшее решение — танцы, она села к компьютеру составлять плей-лист из медляков. Три песни мы медленно мялись друг около друга под заунывную музыку. Ни он, ни я танцевать не хотели. Толик пытался меня хоть как-то подбодрить и даже предлагал воспользоваться им как шестом. Но я лишь нервно переминалась с ноги на ногу, даже не пытаясь изобразить подобие танца. До сих пор мне кажется, что следующие три минуты были ничем иным, как вмешательством высших сил. Колонки неожиданно выдали "белый шум", заставив нас вздрогнуть, а потом из них полилась песня "Только мы", слова и музыку к которой написал Лекс. Он же её и исполнил. Тихий голос выводил прекрасные рулады, восхваляя меня, Настенку и Бога, за то, что он дал ему такое счастье… я замерла, прислушиваясь к родному голосу. К тем бархатным ноткам, которые проскальзывали, когда Лекс пел о нашей первой встрече, о днях и ночах, которые мы провели вместе. Толик положил мне руку на плечо, я отшатнулась от него. Это была не та рука, не те глаза.
— Ты не Лекс, — прошептала я ошарашено. — Не Лекс!
Я сделала шаг назад и упала на кровать. Зарылась в покрывало и на миг почувствовала смесь дорого одеколона, молодых яблок и крепкого кофе. Запах Лекса. Я не знаю, что произошло. Но у меня словно открылись глаза. Я подняла взгляд, и хотя в глазах стояли слезы, вновь посмотрела вокруг себя. Я жадно впитывала яркие краски этого мира, соленые капли будто сняли мутную пелену с моих глаз, делающую мир серым. Это было новым для меня открытием. И сладким, и горьким. Одновременно. С одной стороны я понимала, если в ближайшее время не увижу Лекса — жить как прежде попросту не смогу. С другой — увидеть его было бы ещё большей болью, ведь он наверняка уйдет. Найдет себе красивее и выше. С мягким характером и белокурыми волосами. С ногами от ушей. Я вновь смяла покрывало. Лена и Толик не издали ни звука, пока я решала свои проблемы. Лишь поглаживание Толи по спине доставляло легкий дискомфорт.
— Выключи, — попросила я подругу, и песня смолкла.
— Ты в порядке? — спросил Толик. — Наверное, немного больно, да?
"Да что ты знаешь?" — хотелось закричать мне. Ты ведь никогда не переживал такого, не сидел на больничной койке возле любимого человека, который находится на грани и которого любишь. Ты никогда не уходил и не висел над пропастью, отделяющей этот мир от загробного. Ты никогда не принимал решение, умереть или остаться жить, но и от этого решения не зависела жизнь и смерть самого близкого для тебя человека. Человека, которого ты полюбил с первого взгляда, с первой встречи. Ты не проводил летние ночи, любуясь звездами и молча сидя с ним. Ты никогда этого не делал. Ты слишком благоразумен, чтобы так делать. Я видела это по его глазам.
— Пойдем, Алисе нужно побыть одной, — Лена, как всегда, была понятлива и увела Анатолия от греха подальше.
Так закончился тот вечер, напомнивший мне о самом дорогом человеке на свете. Оковы были разрушены, сердце вновь билось, вновь чувствовало, вновь жило. И это было больно. Я отвыкла от боли, заморозив свою душу и свою любовь. Но она проснулась и ударила с десятикратной отдачей.
Пошла третья неделя, наших "встреч" с Толиком. Я старалась как можно меньше видеться с ним. По возможности не отвечать на звонки и смс. Однако, чего я никак не ожидала от него, так это упертости. В тот день Толик пришел поговорить. Видя, что разговор пойдет серьезный, мама сочла за лучшее выйти на улицу погулять с Настей. Я быстро, одела малышку и выпроводила матушку на улицу, шепнув ей перед этим, что часа нам хватит и не стоит слишком много гулять с ней. Сразу хочу сказать, что мама не одобряла Толика, поэтому попросту кивнула, что означало, что она согласна со мной.
Разговор не клеился. Я не хотела отвечать, а он все задавал и задавал вопросы. В конце концов, Толик уложил меня на кровать и начал раздевать. Я лежала под ним как неживая; ни эмоций, ни движения, ни разговоров. Пыталась представить себе Лекса, но смущали грубые чужие руки и холодные губы. "Не тот!!!" — кричало сердце. Эти полгода я жила без секса. В день нашей свадьбы любимый открыл мне новый мир чувственных удовольствий и ежедневно вновь и вновь отворял для меня ещё одни двери в это искусство любви. Все-таки для женщины существуют разные способы получения удовлетворения. Этим и жила, пытаясь забыть мужчину своей мечты. Получалось плохо.
В тот день от неминуемого секса меня спас звонок в дверь. Мама вернулась с улицы. Я одевалась быстро, как солдат, стараясь при этом пригладить волосы. Толик помог маме затащить коляску, пока я раздевала Настену. "Закончим завтра." — жестко сказал парень, перед тем как уйти.
Следующий день показался мне кромешным адом. Секс, именно секс, а не занятие любовью, с Толиком пугал меня. Как можно заниматься любовью с тем, кого не любишь? Нет, это была именно животная похоть, инстинкт, не более. Я лежала под ним и ощущение большой, просто огромной ошибки росло. Разве так можно заглушать боль? Или снимать раздражение? А может это всего лишь удовлетворение? В конце концов мужчину никогда не заменит игрушка или палец…
Назвать все происходящее можно было одним словом — "неловкость". Локти, колени, руки, ноги — всего этого было слишком много, этого мужчины было слишком много, его вообще не должно было тут быть. Он был не тот. Скорее всего, и я для него была не та, повозившись минут пятнадцать, он резко встал и глядя на меня с презрением, сказал: "Сука, ты хуже мороженной рыбы, мне нужна живая женщина, а не труп…найди себе другого идиота.". Так закончился этот неудачный эксперимент, а я вздохнула с облегчением. Самооценка моя не упала, свой потенциал в страсти я знаю, просто истина далась мне реальным уроком — секс без любви не для меня.
На следующий день Толик явился без предупреждения. Дома никого не было, мама с Настасьей отправилась в детскую поликлинику, а я занималась домашними делами. Услышав звонок в дверь, я пошла ее открывать и с ходу получила звонкую затрещину. В глазах запрыгали звездочки и если честно, я не сразу сообразила, что происходит. В глазах Анатолия горел недобрый огонек и он был здорово "навеселе".Он ворвался в квартиру, схватил меня за руки и сильно встряхнул. "Ну чего, зая моя, — он притянул меня к себе и я закашлялась от перегара, — попробуем ещё раз" Он сорвал с меня халат — пуговицы разлетелись во все стороны и потянул к спальне. Я извивалась, пыталась кричать… Но врятли бы кто меня услышал — Лекс поставил отличную звукоизоляцию. Я попала в собственную ловушку. Толик кинул меня на кровать, прижал одной рукой мои запястья к покрывалу над головой. А я смотрела на него и понимала, что значит глаза зверя. В его взгляде сквозила холодная уверенность, что он либо сейчас изнасилует меня, либо убьет. Грудь разболелась, то место, где прошла пуля, начало нестерпимо ныть. Внутри медленно поднимался приступ давно забытой, благодаря Лексу, паники. Из глаз выступили слезы. Я зажмурилась, чтобы не видеть, что он со мной будет делать. Однако проходили мгновения, но ничего не происходило.
