— Это ваша квартира? — спросил он.
Он говорил излишне громко, возможно, чтобы его услышали другие дети.
— Что-то в этом роде. Это место, где я живу.
Он стал вышагивать по гостиной и посмотрел на микроволновую печь на балконе.
— Вам это нужно? — спросил он.
— Нет, а почему ты спрашиваешь?
— Я бы мог держать в ней вещи. Можно я выйду?
Я выпустила его на балкон, надеясь, что он не устроит какую-нибудь злую шутку у ограждения.
— Вы не сведена? — крикнул он с балкона.
— Нет, я не разведена.
— У вашего ребенка есть отец?
— Есть, — терпеливо ответила я. — Просто он не живет с нами.
Я говорила, словно по книге, пытаясь помочь детям с помощью чередующихся ритмов: я не вижу папу часто, ну и что такого.
Чарли перестал слушать. Он снова вошел в комнату, включил телевизор и громко засмеялся, когда девочка из мультфильма с рыжеватыми косичками отколошматила мальчика портфелем.
Джонатан хотел привести в порядок вещи. Он маячил передо мной, пока я мыла Бена, наблюдая, как я тру маленькое тельце розовой флуоресцентной губкой. Джонатан, будучи вежливым, не стал комментировать мои непрофессиональные разводы на стенах.
Чарли сидел в гостиной и готовил снадобье, с силой размешивая кукурузные хлопья в месиве из томатного сока и молока. Он с удовольствием ел эту удивительную смесь, перемешивая ее компоненты. Иногда он приходил и говорил, что ему «нужен» холодный горошек и суп с ветчиной, приправленный майонезом. Я застала его в тот момент, когда он намазывал сырую морковь дрожжевой пастой «Мармит». Он всегда что-то жевал или грыз, иногда делал это одновременно. Его передние зубы около десен становились серыми. Он вел себя так, как беременная.
Мы с Джонатаном собирались обсудить планы, но он уставился на мое запястье, удивляясь, почему я ношу дешевые красные часы с рынка, вместо его дорогих часов. Трудно объяснить, когда Чарли сидит здесь и производит скребущий шум металлической ложкой.
— Нам нужно установить определенный порядок, — прошептал Джонатан.
— Зачем? Ты можешь видеть Бена, когда захочешь.
Его губы раздраженно дернулись.
— Я бы хотел, чтобы все было более организованно.
— Тебя устроит, если он будет у тебя по выходным дням?
По правде сказать, я этого не хотела. Как не хотела и того, чтобы в свои выходные остаться без ребенка.
— С ночевкой Бена могут возникнуть сложности. У меня живет Билли. Он выбит из колеи. Пошел постричься, после чего быстро оказался под градусом. Ну и потом, у него с животом творится неизвестно что.
Я вынула Бена из ванны и завернула в полотенце с капюшоном. Мне было интересно, действительно ли Джонатана так волнует Билли. В доме еще один человек, и для него надо готовить.
Пока я надевала на Бена пижаму, Джонатан рассматривал допотопные розетки и штепсельную розетку кухонной раковины с таким видом, словно ждал, что оттуда хлынет что-то отвратительное. Он захватил с собой мою почту. Одно письмо было адресовано Бену: «Агентство “Маленькие красавчики”» было написано темно-синим почерком на обратной стороне конверта. Внутри лежал чек за рекламную работу Бена. Я была поражена суммой. Джонатан вырвал чек у меня из рук и сказал: «Я положу это на его сберегательный счет». Словно я собиралась промотать деньги на экстравагантные кремы с золотыми частицами.
— Еще будут? — спросил он.
— Нет. Мы перестали всем этим заниматься. Так что агентство разорвало с нами отношения.
Чарли поднял глаза и угрожающе принялся облизывать ложку.
Джонатан повернулся спиной.
— Ты не хочешь признавать очевидного, — прошипел он у двери. — Эта беременность. Ты ведешь себя так, словно все это нормально.
Весна пришлась на первое апреля — день всех дураков. Один день я носила похожий на птичье гнездо свитер Кристофа, в другой день я потела в своем розовом кардигане в офисе в компании сильно напомаженных носатых женщин, говоривших с австралийским акцентом. Катерина основывала новый журнал. Элайза дала ему мое имя, возможно, в качестве компенсации за эпизод с Джонатаном, но, вероятнее всего, решила, что мне нужно чаще выбираться из дома.
— Мы не стремимся к тем же старым дерьмовым отношениям, — зло сказала Катерина со своего обшарпанного стола. — У нас очень умные читатели. Их не волнуют приятные люди.
Я не стала акцентировать внимание на том, что у нее еще вообще нет читателей. Она сказала, что имеются две свободные должности в отделе очерков. Катерина неправильно поняла меня: я не могла принять штатную (т. е. ежедневную) должность. Не сейчас. Я поглубже вдохнула, надеясь, что она не посмотрит ниже моей шеи.
— Я ищу какую-нибудь внештатную работу, — объяснила я.
— Прекрасно, есть какие-нибудь идеи?
— Я придумаю что-нибудь и вышлю их вам. Видите ли, некоторое время я провела за пределами страны.
Этот факт, как мне показалось, вызвал ко мне больший интерес. Она, видимо, думала о Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, а не о малюсенькой деревне в Восточной Франции.
— Мне нравятся ваши репортажи, хотя это дешевая ерунда, но с юмором и едкая. Я позвоню вам, — сказала она.
Прежде чем направиться домой, я решилась зайти в универмаг «Хемли» и найти какую-нибудь стимулирующую игрушку для годовалого Бена, у которого завтра будет первый (а по-японски третий) день рождения. Мод уже отметила свой, опережая нас на один шаг во всех отношениях. Бет обновила ее старый кукольный дом, сменив семьдесят предметов обстановки на более простую мебель скандинавского типа. В действительности это сделала Беатрис, швейцарская девушка. Она устроилась хорошо. Бет сказала, что у нее золотые руки.
Открылась весенняя распродажа. Универмаг «Хемли» был заполнен потеющими родителями, хватавшими по сниженным ценам подвижные фигурки воинов и рычащие фигурки крепких парней. Женщина в порванных колготках гналась за своей дочерью вверх по эскалатору. Худенький мальчик с бегающими глазами тыкал яркой саблей мне в юбку. Я вынырнула на улицу без подарка, убеждая себя, что в один год ребенок еще не созрел до понятия дня рождения. Сколько еще я смогу обманывать его? Ни одного подарка от его матери и почти никакого контакта с его папой. На какой стадии ребенок начнет требовать собственного воина, который принесет ему домой крепкий и взрослый мужчина?
Когда я пришла к Хелен, чтобы забрать Бена, он с увлечением складывал из конструктора Чарли башни. Папа Чарли ел кэрри с лавашом, облокотившись на спинку дивана. Он улыбнулся мне, не вынимая вилку изо рта. Он был старше и пополнее Хелен, и у него был такой вид, словно ему требовался кран, чтобы поднять его с дивана. Чарли жевал пакору и украшал белый квадратный кекс красной глазурью.
