горячо.
Мне сладко.
Мне больно и волнительно.
Я так сильно люблю!
И я любима…
Рот приоткрыт в беззвучном крике, глаза мои закрываются. Хватаю воздух, а выдыхаю грудные стоны и стоградусную раскаленную негу. Во мне огненная лава, сгустки которой сконцентрированы внизу живота и в груди, собирающиеся водоворотами у сосков, которые дразнит Руслан.
Так искусно.
Так пьяно.
И я бьюсь под ним, испытывая невероятное. Наслаждение-пытку, наслаждение-награду.
— Люблю, — я не устану это повторять.
Раздвинула ноги, приглашая Руслана взять своё. Я не боюсь ни капли, нет стыда и волнения. Я готова ко всему, и даже если боль будет 10/10 — я и этой болью напитаюсь, и буду её считать самой сладкой на свете.
Руслан спустился еще ниже. Устроился коленями между моими ногами и развел их еще шире. Он смотрит… туда. Раздувает ноздри, он так близко к моему самому интимному месту, что я чувствую как он дышит. А он дышит. Мной. И смотрит, неужели это место красивое? Оно всегда казалось мне стыдным и странным.
Но я не смущаюсь. Если Руслан хочет смотреть — пусть.
Он склонился еще ближе, и сначала я почувствовала его пальцы. Рус надавил двумя на дырочку, размазывая влагу. Массируя легкими движениями. А затем средний палец медленно проскользнул в меня от подушечки и до основания.
И губы Руслана накрыли моё лоно.
— Ру-ус, — вскрикнула я от острого и стыдного потока возбуждения, что подарили его губы.
— Ты кончишь от моего языка еще раз, — прошептал он, почти не отрывая губ от моей промежности. И вибрации его голоса разнесли огненные смерчи и водовороты по всему моему безвольному на данный момент телу.
Всё оно — чистое, сырое подчинение. Квинтэссенция томности и неги, жара и влажности. Живот подергивается, впадает до позвонка от тянущего экстаза.
Губы Руслана сжимают клитор, язык кружит вокруг него, дразнит самым кончиком. Порхает быстро, жаляще. Бьёт по нему нереально быстро, и я кричу, вскидываю бедра. А Руслан успокаивающе проходится широкими мазками по складкам, от входа до клитора, и снова сводит меня с ума. Его пальцы растягивают меня, во мне уже не один, а два пальца, он медленно массирует меня внутри, растягивает.
И подталкивает к грани какого-то запретного, животного удовольствия. Просто потому что мы сейчас и правда как животные — пробуем друг друга на вкус, запах… И я тоже хочу его попробовать! Вот только вряд ли сейчас я на это способна. Я могу только получать удовольствие и удерживать себя в полусознании.
Руслан вдруг укусил меня за лобок, и подул на разгоряченную влажную промежность, а затем снова накрыл губами и добил меня быстрыми движениями языка. И я кончила, чуть ли не рыдая от переполнившего меня наслаждения.
В сознание я пришла когда его плоть вошла в меня. Легко и сразу, до конца. Я почувствовала как порвалась преграда, отделявшая мое девичество от того женского, что я сейчас познаю. Боль? Она была мимолетной, несерьезной даже. Может, дело в моем организме, а может Руслан отлично подготовил меня — я настолько мокрая, что между ног хлюпает, и бедра Руслана при толчках прилипают ко мне. Наша кожа слипается, и разъединяется — и это немного болезненно, это больнее чем потеря невинности.
Я хочу чтобы он всегда был во мне.
Вряд ли я способна сейчас испытать еще один оргазм, и я рада этому. Я счастлива, что я не теряю этот момент в том остром экстазе, что дважды испытала сегодня — нет, я хочу всё запомнить. Почувствовать как во мне двигается член Руслана, проникнуться легким дискомфортом, потому что он во мне наживую, на крови. Мне нравится его лицо — губы приоткрыты, над верхней блестят капельки пота, а лоб забавно сморщен. А глаза! Его глаза такие дымные, пьяные, уставшие. Руслан весь открыт для меня, как и я.
Фрикции его ускорились. Рус тихо порыкивает, вбиваясь в меня. Следит за моей реакцией, видимо боясь причинить мне боль. Глупый, ну какая может быть боль? Я ждала её, забыв что этот мужчина мне небом дан, а не адом, и ни физической, ни душевной боли он мне не доставит.
Это константа. Между нами только любовь. И понимание — отныне и навсегда. Я всё для этого сделаю.
Глажу Руслана по влажной от пота спине, изучаю его, запоминаю как перекатываются тугие мускулы, вслушиваюсь в сбивчивое дыхание. Бедра мои раскрыты, он между ними, соединен со мной накрепко и неразрывно. Мы — одно целое. Он — это я.
И всё же, наслаждение пришло ко мне. Не острое, но приятное, нежное и чуть болезненное. Оно заставляет мои бедра плавно двигаться навстречу мужчине, принимать его в себя. Мы прислонились лоб ко лбу, глаза открыты, дыхание общее, одно на двоих.
И одновременно с быстрыми подбивающими движениями во мне я получила поцелуй в губы. Такой глубокий и влажный, такой интимный! Так целуются подростки, не знающие стеснения. И так целуются взрослые, когда наедине — сплетаясь языками, смешивая вкусы и утопая друг в друге.
Вдруг Руслан застонал, и вышел из меня. Я, ведомая инстинктами, протиснула руку между нашими мокрыми телами и обхватила его член. А Рус сжал уже мою ладонь, двигающуюся по его эрекции. Раз, второй, и горячие густые капли оросили мой живот и лобок. Я провела большим пальцем по головке, снимая последние капли спермы, и отпустила.
Жаль, что он не в меня кончил. Хотя… нет, едва ли сейчас то самое время, когда мне нужно беременеть. Так что всё правильно.
— Мне не было больно, — признала я очевидное.
— Значит, я всё сделал правильно. Давай отдохнем немного, и я пойду за Дианой.
— Давай, — зевнула я, а дальше уже ничего не запомнила.
Заснула я счастливой.
РУСЛАН
Если уж нарушать закон — то по-крупному, нагло. Осознаю, что я бы за решеткой оказался, не имей я нужных знакомств и влиятельного брата. Ну, или меня бы просто по-тихому прикопали.
Полковник видит всё что я твою, но не мешает. Правда, он и не поощряет. Выжидает, кто победит, не делая своих ставок. Но мне давно непрозрачно намекнули, чтобы я не затягивал и писал рапорт после окончания этого «дела», которое полуофициально, и не имеет ничего общего с законом.
Отчасти мне до сих пор стыдно за себя. Нет, если бы я мог отыграть назад, я бы делал всё также. Люба — самое важное. И
