будет пустой кошелек.
— Черт, — пробормотал я, бросая свои карты на стол. — Я сдаюсь.
— Ты сегодня в дерьмовом настроении, — сказал Джесс.
— Неприятности в раю, — сообщил Паксон сидящим за столом.
— Что? — спросил Джесс, с беспокойством отрываясь от своих карт.
Я бросил на Пакса хмурый взгляд. Он спрятался за своими картами, но я увидел, как дернулся уголок его губ. Придурок.
— Ничего особенного, — солгал я.
Теперь, когда у меня был шанс остыть, я понял, насколько она была права. Я взорвался из-за чего-то незначительного, потому что слишком много держал в себе. Отчасти это было из-за папы. Отчасти это было из-за стресса. Большей частью была попыткой смириться с тем фактом, что я хотел сказать Фелисити, что люблю ее, но я боялся, что она не скажет этого в ответ.
Я боялся, что она скажет мне, что всегда будет любить только Уэса.
И я чуть не позволил этому глупому сегодняшнему инциденту подтолкнуть меня к краю, и причинить ей боль.
Блядь.
— Папа, смотри! — Мое внимание привлекла Роуэн, когда она подбежала к Джессу с подковой в руке.
— Мило. — Он улыбнулся и начал заискивать перед ее находкой. Знакомый укол ревности пронзил меня изнутри. Я был рад за своего друга, отцовство шло ему, но я не становился моложе. Я начинал беспокоиться, что у меня никогда не будет шанса создать свою собственную семью.
Я хотел детей, жизни, сосредоточенной на семье. И я хотел всего этого с Фелисити. Я хотел, чтобы наши дети росли рядом со своими двоюродными братьями и детьми наших друзей. Я хотел смотреть, как они бегают вокруг и играют на летнем барбекю. Устраивать вечеринки по катанию на санках на ранчо зимой. Чтобы были большие праздники, полные смеха и любви.
Но ничего из этого не будет, потому что я по-королевски облажался сегодня днем и прогнал ее.
Я, черт возьми, слишком остро отреагировал.
— Прекрати это, придурок, это твое дело, — сказал Паксон.
Я усмехнулся. Да, я действительно был полным придурком.
Что я вообще здесь делал? Я должен быть в доме Фелисити, на коленях, умолять ее о прощении. Обещать, что я никогда больше не брошу прошлое ей в лицо.
Я поставил свое пиво и встал.
— Мне нужно идти.
Игнорируя их требования моих денег, я пробежал трусцой по дому. Спрыгнув со ступенек крыльца, я уже собирался запрыгнуть в свой грузовик, когда увидел ее машину на своем обычном месте.
Она вернулась?
— Спасибо, черт возьми, — пробормотал я, пробегая мимо сарая на свой чердак. — Фелисити, я сож… — Мои ноги останавливаются, когда я достигаю конца коридора. — Что происходит? — спросил я.
Стоя у дивана, она покраснела и засунула руки в карманы джинсов.
— Ты не присядешь?
Я искоса взглянул на нее, затем подошел к дивану. Он был не на своем обычном месте, а придвинут слишком близко к телевизору. Кофейный столик теперь стоял рядом с кухней, а мое кресло — у лестницы. Она переставила всю мою гостиную, чтобы освободить место для моего матраса, который теперь лежал на полу, а не на платформе наверху.
Как только я сел, Фелисити подошла ко мне и оседлала мои бедра. Мои руки сразу же легли на ее бедра, когда она устроилась у меня на коленях.
— Мне жаль, — сказала она.
Мои плечи поникли от облегчения, что она не разозлилась.
— Это моя вина, не твоя. Мне не следовало так злиться.
— Как бы то ни было, мне не следовало уходить. Иногда нам может понадобиться пространство, но Сайлас, я обещаю, что больше никогда тебя не покину.
Я выдохнул воздух, который сдерживал годами. Я и не подозревал, как сильно мне нужно было услышать это обещание.
Она откинулась назад, и я убрал волосы с ее лица.
— Это мое наказание за то, что я осел, я должен спать наверху без матраса?
Она засмеялась, и я закрыл глаза, отгораживаясь от всего остального, кроме этого музыкального звука. Когда ее руки обхватили мое лицо, я снова разжал их. Ее прекрасные голубые глаза сверкали в тусклом свете.
— Я хотела бы, чтобы мы могли вернуться в прошлое, — сказала она. — Что мы могли провести эти последние шестнадцать лет вместе, а не порознь, но поскольку это невозможно, я подумала, может быть, мы могли бы воссоздать нашу первую ночь. На этот раз пусть все закончится немного по-другому.
Она опустила руки, когда я огляделся. Затем что-то щелкнуло. Как я мог не заметить, когда вошел? Наша первая ночь вместе была одной из лучших в моей жизни.
Когда мой взгляд вернулся к Фелисити, она изучала мое лицо.
— О чем ты думаешь?
Далее последовал простой ответ.
— О том, что люблю тебя.
На этот раз она прикусила губу, чтобы ее подбородок не дрожал. Это не сработало. Эти голубые глаза наполнились слезами, и у нее перехватило дыхание. Ее грудь вздымалась, прежде чем она сказала:
— Я тоже тебя люблю.
Я как раз собирался поцеловать ее, когда она ослабила хватку, и слезы потекли по ее лицу. Она упала мне на грудь и заплакала, уткнувшись мне в шею, когда мои руки крепко обняли ее.
Дерьмо. Я представлял себе, что все будет совсем по-другому.
— Не плачь. — Я погладил ее по волосам. — Я знаю, это тяжело слышать. Я знаю, ты всегда любила только Уэса, и он всегда будет любовью всей твоей жизни, но не могла бы ты освободить немного места и для меня тоже? Пожалуйста? Мы могли бы быть счастливы. Пожалуйста? Пожалуйста, дай мне шанс сделать тебя счастливой.
Я умолял. А я не умоляю. Никогда. Но чем больше она плакала, тем в большее отчаяние я впадал. Мольбы продолжали всплывать в моем взволнованном сознании и безостановочно слетать с моих губ.
Грудь Фелисити затряслась еще сильнее, и я начал паниковать, но потом понял, что она больше не плачет. Она смеялась.
Смеялась, надрывая живот.
Она откинулась назад и запрокинула голову к потолку, заполнив собой всю комнату, в то время как я сидел ошарашенный и с открытым ртом. Сделав пару глубоких вдохов, она сумела взять себя в руки, и хотя ее смех прекратился, красивая, сияющая улыбка на ее лице осталась.
Так было лучше. Я мог работать с улыбкой. Слезы почти разрушили меня.
Ее руки вернулись к моему лицу, и она притянула меня к себе для жесткого, короткого поцелуя.
— Ты идиот.
Что?
— Ты действительно думаешь, что Уэс был любовью всей моей жизни?
— Ну… да.
Она закрыла глаза и покачала головой.
— Я была влюблена в одного мужчину, кажется, всю свою
