Лезвия и кости - Хизер К. Майерс

31

Сиенна

Я проснулась в незнакомой обстановке больничной палаты, стерильный запах смешивался с чувством дезориентации. Мой взгляд упал на Адриана, спящего в кресле, которое казалось слишком маленьким и неудобным для него. Его темные, непокорные волосы обрамляли изможденное, но все еще поразительно красивое лицо. Его обычно острые, внимательные глаза были закрыты, что придавало ему редкий вид уязвимости.

Несмотря на клиническую атмосферу, комната была смягчена хэллоуинскими украшениями. На окне висели маленькие веселые тыквы, отбрасывающие теплый оранжевый свет, который контрастировал с суровыми белыми стенами комнаты. На прикроватной тумбочке стояла маленькая фигурка привидения, ее карикатурное лицо было почти комичным. С потолка свисали бумажные летучие мыши, широко раскинувшие крылья в полете, что придавало комнате игривый вид. Было очевидно, что Адриан пытался привнести сюда частичку нашего запланированного праздника, чтобы это холодное пространство стало немного больше похоже на дом. Это был маленький, но искренний жест, который согрел меня больше, чем больничные одеяла.

Когда Адриан прижался к моей кровати, в его глазах читалось беспокойство, я вдруг осознала всю серьезность произошедшего. На глаза навернулись слезы, и я начала извиняться, хотя не могла сформулировать, за что.

"Эй, эй, — успокаивал Адриан, его голос действовал успокаивающе. "Это не твоя вина, Сиенна. Ни в чем".

Я заколебалась. "Донован?" спросила я.

Взгляд Адриана переместился на окно, выражение его лица омрачилось. "Донован в коме", — тихо сказал он. "У него ожоги третьей степени. Он жив, но… они не уверены, что он очнется".

Странная смесь грусти и облегчения охватила меня. Все было непросто, поступок Донована был непростительным, но какая-то часть меня все еще оплакивала человека, которого, как мне казалось, я когда-то знала.

Рука Адриана обхватила мою, его хватка была твердой и в то же время нежной. "Я бы убил его, если бы не было важнее вытащить тебя", — признался он, понизив голос. "Но теперь… независимо от того, что произойдет, Донован для меня мертв. То, что мы братья, прощает некоторые вещи, но не это. Не тогда, когда дело касается тебя".

Я выдохнула, пытаясь осмыслить его слова. "Адриан, мне не нравится…"

"Ты не можешь встать между нами, Сиенна", — решительно сказал он. "Это будет означать, что ты на равных с ним. А это не так. Ты всегда будешь первой. Над Донованом. Над хоккеем. Над собой. Всегда только ты".

В тот момент, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, все остальное исчезло. Остались только мы и непоколебимая уверенность в его словах. В его поцелуе я нашла обещание, заявление о том, что, несмотря ни на что, я — его приоритет. И это значило для меня больше, чем что-либо другое.

Резкий вход доктора в палату ненадолго прервал наш интимный момент. Он посмотрел на меня с профессиональной улыбкой: "Мисс Робертс…" Он опустил взгляд на металлический планшет. "Ах, да. Пожар. Вам повезло. Вы надышались дымом, но ваш муж подоспел