В палате Алекса стояла маленькая елочка, украшенная крошечными игрушками, а стены были завешаны рисунками и открытками, которые ему прислали школьные друзья.
— Я скоро вернусь домой. Доктор говорит, что мне необязательно учиться в специальной школе. Если я хорошо позанимаюсь, то буду как все… почти.
— Мне мой доктор говорит то же самое.
— А ты разве ходишь в школу? — изумился Алекс.
Сэм рассмеялась:
— Нет, я работаю.
— И какая у тебя работа?
— Я работаю в рекламном агентстве. Мы делаем рекламные ролики.
— Такие, которые показывают по телевизору, чтобы детям навязывать всякую ерунду, да? Мама говорит, что люди, которые сочиняют эту рекламу, безвест… безавет… в общем, какие‑то такие.
— Безответственные. Но я вообще‑то сочиняю рекламу для взрослых… чтобы они покупали всякую ерунду типа автомашин, пианино, губной помады или разных ароматических жидкостей.
— Ясно.
— Да. Ну и… может быть, когда‑нибудь я снова вернусь на ранчо и буду там работать.
Мальчик кивнул с видом знатока. Ему такое решение показалось вполне разумным.
— У тебя есть муж, Сэм?
— Нет.
— Почему?
— Наверное, я никому не нужна.
Она шутила, но он кивнул вполне серьезно.
— А у тебя есть жена, Алекс?
— Нет, — ухмыльнулся он. — Но зато есть две подружки.
— Целых две!
Они болтали так несколько часов подряд. Вечером вместе поужинали, и Сэм заехала к Алексу перед сном в палату, чтобы пожелать ему спокойной ночи и рассказать сказку. Возвращаясь к себе, она безмятежно улыбалась, а потом рьяно принялась за работу.
Алекс выписался из больницы в апреле. Он уехал домой к маме с папой, а потом вернулся в школу. Каждую неделю Алекс присылал Сэм по письму: он уверял, что чувствует себя таким же, как и остальные дети, и даже ездит по субботам вместе с папой па специальные бейсбольные игры, в которых принимают участие ребята в инвалидных колясках. Алекс диктовал эти письма своей матери, и Сэм складывала их в специальную папку. Она тоже посылала ему письма, жевательную резинку, открытки с изображением лошадей и прочие мелочи, которые продавались в магазинчике подарков и, по предположению Сэм, должны были прийтись Алексу по душе. Это общение придавало Саманте сил. А в конце месяца ее ждало испытание: врачи подняли вопрос о том, что ей пора возвращаться домой.
— Как вы к этому относитесь? Вы готовы?
Сэм пришла в ужас и замотала головой.
— Нет! Еще нет!
— Но почему?
— Не знаю… Я не уверена, что справлюсь… Я еще не… руки у меня недостаточно крепкие…
Она вдруг придумала тысячу отговорок, однако врачи отнеслись к этому как к нормальному явлению. Саманте было спокойно в ее коконе, и она уже не хотела уходить из больницы. Доктор Нолан знал, что настанет такой момент, когда им придется выпроваживать ее — конечно, ласково и осторожно, — а она будет отчаянно сопротивляться.
И действительно, у Саманты выработался очень удобный распорядок дня. Каждое утро она по три часа занималась гимнастикой, после обеда три часа сидела над бумагами, которые ей присылали из агентства. Рекламу, за которую она получила несколько призов и в том числе вожделенную премию Клио, давно показали по теле- визору, и теперь Сэм предложила компании несколько новых идей. Генри Джонс — Адамс, его дружок и Чарли снова собирались на запад — отснять два новых ролика.
Однажды вечером Сэм позвонила Кэролайн: она хотела еще раз закинуть удочку насчет съемок на ее ранчо, надеясь отвлечь Кэролайн от грустных мыслей о здоровье Билла. Однако Кэролайн была в глубоком шоке. Она подошла к телефону и, услышав голос Сэм, не смогла совладать с собой. Из ее груди вырвались душераздирающие рыдания.
— О Сэм!.. Господи… его больше нет… нет.
Сэм не знала, что ей сказать… Да и что можно сказать в таких
случаях? Она лишь старалась с тех пор регулярно звонить Кэролайн и потихоньку подбадривать ее. С того вечера прошло несколько месяцев, но Кэролайн по — прежнему ничего не замечала вокруг, и Саманте было безумно больно осознавать, что ее подруга чувствует себя такой одинокой и сломленной, что она совсем пала духом и ее сердце разбито, ибо она потеряла человека, которого любила столько лет. Сэм и Кэролайн поменялись местами: теперь уже Сэм старалась ее ободрить и поддержать.
— Но у меня никого больше нет, Сэм. Мне незачем жить. Все мои родные умерли… а теперь и Билл…
— У вас есть ранчо, и я, и столько людей, которым вы небезразличны.
— Не знаю, Сэм. — У Кэролайн был такой усталый голос. — Мне кажется, что моя жизнь кончена. Я даже на работу не хочу выезжать! За меня теперь все делает мой новый управляющий. Без Билла все потеряло смысл, и… — со слезами в голосе добавила Кэролайн: — Это так грустно!
Она похоронила Билла на ранчо и там же отслужила заупокойную службу. Билл настоял‑таки на своем. Он до конца своих дней оставался управляющим ранчо, так и не став мужем Кэролайн. Впрочем, теперь это уже не имело значения. Независимо от того, догадывались люди об их отношениях или не догадывались, они уважали обоих, и очень многие сочувствовали Каро, считая, что она потеряла близкого друга.
О Тейте Джордане, разумеется, по — прежнему не было никаких новостей. Сэм даже и спрашивать перестала. Она была уверена, что Каро немедленно сообщит, если что‑нибудь узнает. Скольких людей она опросила, на сколько ранчо съездила, со сколькими ковбоями и ншяевами ранчо переговорила — никто не видел Тейта и ничего о и см не слышал. Сэм терялась в догадках, не понимая, куда же он подевался, счастлив ли он и вспоминает ли ее, как она вспоминает его.
Впрочем, разыскивать его теперь не было смысла. Ей нечего ему теперь предложить. Отныне она не позволила бы ему остаться с ней.
Теперь она постаралась бы исчезнуть с его горизонта. Однако ей не придется этого делать, ведь Тейта уже целый год как нет рядом…
Весной Саманту наконец потихоньку вытолкнули из гнезда, хотя ее мать решительно протестовала. Врач выписал Сэм из больницы первого мая, чудесным, солнечным, теплым днем, и она поехала осматривать новую квартиру. В который раз Саманте пришлось воспользоваться помощью Чарли и Мелли. Она позвонила в трансагентство, и рабочие упаковали ее вещи. В старую квартиру нужно было подниматься по лестнице. Саманта понимала, что это ей не мод силу. И вдруг произошло чудо: в доме, где жили Мелинда и Чарли, нашлась свободная квартира! Она располагалась на первом этаже, и под окнами имелся маленький, залитый солнцем палисадничек. Это было идеальное жилье для Саманты: никаких ступенек, подъехать легко и вдобавок ко всему у дверей сидит швейцар. Как говорится, «то, что доктор прописал»! Саманта велела грузчикам расставить мебель так, как она указала на рисунке, а ящики с ее вещами не трогать, она распакует их сама. Сэм решила, что это будет для нее первым испытанием после выписки из больницы. И действительно, испытание оказалось тяжким.
