– Раньше или позже тебе придется научиться мыслить, игнорируя эмоции, а не поддаваясь им. Многие годы я наблюдаю, как ты вытесняешь людей из своей жизни, возводишь вокруг себя высокую стену. И многие годы это работало, поэтому я тебе не мешал. Но больше это не действует. Пора попробовать что-то другое.
Аден чувствовал себя косноязычным школьником, столкнувшимся со сложной задачей, смысл которой ускользал от понимания, как бы сильно он ни старался. Поэтому он только и мог, что стоять, словно приросший к полу, и бессмысленно смотреть на Доминика, пока его мозг в отчаянии пытался во всем разобраться.
– Я не знаю, как это сделать, – признался он в конце концов.
Гнев в глазах Доминика погас.
– Отступи, если должен, но не бросай ее. Вивьен нуждается в тебе, хочешь ты этого или нет. – Он сочувственно улыбнулся. – Ты всегда вгрызаешься в проблему, как пес в кость, Аден. В конце концов ты и с этой справишься.
– Я бы не был в этом так уверен, – пробормотал Аден.
Доминик уже двинулся к своему столу, но тут остановился и остро глянул на Адена.
– Что, по-твоему, ты почувствуешь, если с Вивьен что-нибудь случится, из-за того что тебя не было рядом? Допустить это, зная, что просто развернулся и ушел, вместо того чтобы сделать все возможное для ее спасения? Как ты будешь себя чувствовать, когда потеряешь ее, вместо того чтобы за нее сражаться?
Аден сердито сверкнул на него глазами, молча признавая правдивость этих слов, но злясь на шефа за такое откровенное манипулирование.
Как ни странно, Доминик отвел взгляд и посмотрел в окно, в черную ночь. А когда снова повернулся к Адену, глаза его были полны печали.
– Я пережил жестокость такой утраты, – негромко произнес наставник. – И после этого уже никогда не исцелишься. Да, живешь дальше, но частица этого всегда при тебе и всегда будет тянуть назад.
Наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием огня в камине. До Адена доходили слухи о какой-то большой трагедии, повлиявшей на Доминика в юности, но никому никогда не хватало храбрости затронуть эту тему. Когда-то Сент-Джордж решил, что это всего лишь праздные сплетни, подогреваемые таинственным прошлым Доминика, но теперь видел, что ошибался.
Мгновением позже самообладание вернулось к Доминику, взгляд похолодел.
– Я говорю тебе это как друг, Аден. Если ты сейчас уйдешь, будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Аден кивнул. Никто не требовал, чтобы ему это понравилось; сказать по правде, ему было отвратительно признавать это, но Доминик прав.
– Ну хорошо. И каков наш следующий шаг?
– Я займусь Хованским, в том числе проверю, как с этим делом может быть связан лорд Блейк.
– А что, черт возьми, буду делать я?
Когда губы Доминика искривились в сардонической усмешке, Аден чуть не выругался вслух. Что бы его ни ожидало, ему это не понравится.
– А ты, дорогой мой Аден, возьмешь себе жену.
Вивьен рывком вынырнула из беспокойного сна. Сердце ее колотилось, затуманенный разум пытался осознать, где она находится, но ей никак не удавалось сосредоточиться. Необъяснимая паника сдавила ее в своих тисках.
– Все хорошо, Вивьен, – произнесла успокоительно леди Торнбери. – Ты в моем доме, помнишь?
Ну конечно.
Поморгав, она разглядела уютную, элегантную утреннюю гостиную леди Торнбери, где они дожидались возвращения Адена с Боу-стрит. Казалось, его не было целую вечность, и в конце концов его мать уговорила Вивьен хоть немного отдохнуть. Та не сомневалась, что не сомкнет глаз ни на секундочку, но сразу же провалилась в беспокойную дремоту.
Она откинула кашемировую шаль, укрывавшую ее ноги, и спустила их на пол, прогоняя приснившийся кошмар. Прищурилась на маленькие часы на каминной полке, пытаясь разобрать изящные цифры, но ничего не получилось. Ее охватила усталость даже более сильная, чем после похищения. Почти непроходящее напряжение последних дней, как физическое, так и эмоциональное, брало свое.
– Который час? – спросила Вивьен и, зевнув, прикрыла рот рукой.
– Почти пять, – ответила леди Торнбери и помешала догорающие угли в камине. Затем бесшумно прошлась по комнате, зажигая свечи. Вивьен пришлось зажмуриться, таким ярким показался ей свет.
– Аден… капитан еще не вернулся? – спросила она.
Приятельница быстро на нее взглянула, и Вивьен от души понадеялась, что не покраснела. Оставляя ее у матери несколько часов назад, Аден вел себя резковато и практично, совсем не как любящий мужчина. Он внес Вивьен в комнату, отдавая по дороге распоряжения матери, усадил в шезлонг и велел не двигаться с места. Не будь она так потрясена гибелью Джема, непременно возмутилась бы, услышав этот повелительный голос. Но в тот момент ей хотелось только одного: заползти в какой-нибудь темный уголок, уткнуться лбом в колени и поплакать от души.
– Аден только что вошел, – сообщила леди Торнбери. – Поэтому ты и проснулась. Услышала голоса в холле.
Вивьен откинула с лица выбившийся из прически локон, остро ощущая, что выглядит совершенно неприлично. Она переоделась в один из самых теплых пеньюаров леди Торнбери и заплела волосы в длинную косу, но все равно напоминала пугало. Ей требовался спокойный, глубокий сон, желательно несколько ночей подряд, и передышка от терзавших ее страха и тревоги. К несчастью, пока ни на что из этого рассчитывать не приходилось.
Сунув ноги в уютные домашние туфли, она встала. Голова сразу закружилась, Вивьен пошатнулась и ударилась бедром о подлокотник шезлонга.
Перед глазами замелькали черные мушки. В это время дверь отворилась, послышались быстрые шаги. Сильные знакомые руки подхватили ее и осторожно опустили обратно в шезлонг.
– Дыши глубоко и медленно, – раздался у ее уха спокойный голос Адена.
Облегченно вздохнув, она послушалась. Уверенная рука поддерживала ее за спину, поглаживала вверх – вниз. Постепенно перед глазами все прояснилось, желудок тоже успокоился.
– Спасибо, – пробормотала Вивьен, слабо улыбнувшись.
Он внимательно посмотрел на нее. Вивьен, вглядываясь в красивое усталое лицо, внезапно сообразила, что чувствует себя в безопасности, только если он рядом. Возвращение к реальности возбудило ее эмоции, и потребовалась вся ее сила воли, чтобы не кинуться в его объятия и не разразиться глупыми слезами.
Должно быть, все ее переживания отразились на лице, потому что взгляд его сделался настороженным, а лицо бесстрастным. Капитан убрал руку, встал и подошел к камину, словно хотел согреться.
– Мать, – позвал он. – Думаю, леди Вивьен не помешает чашечка чаю.
– Я уже распорядилась. – Леди Торнбери быстро подошла к сыну, положила ласково руку ему на щеку и повернула лицом к себе. – Думаю, и тебе не помешает. И завтрак.
