Невозможно отдавать, не получая взамен и не разрушая себя. А уж на той помойке, где в доме даже не было чаю, больше находиться не хотелось. Она возобновила и даже увеличила физические нагрузки: бегала, плавала, занималась на тренажерах. Появилась странная потребность стать не просто сильной, а очень сильной, чтобы больше никогда не оказаться в таком состоянии, которого никак не могла простить ее поднявшая голову гордость. Променять свои лучшие чувства на просто секс, стать игрушкой в руках хорошего любовника — насмешка судьбы после всего того, что ей пришлось пережить.
Кристина училась радоваться просто жизни: солнцу, теплой воде озера и запаху сосен и тому, что жизнь, пусть и без любимого, но все-таки налаживается.
После оформления сделки Кристина почти закрыла вопрос с банком. Каждый риэлтор живет ради такой сделки. Кристина улыбнулась. Закон бизнеса: чем меньше комиссионные, тем больше проблем и чем большая цена за услуги объявлена, тем глаже проходит сделка. Так было и с Михаилом. Он не только не узнал о скрытке, но остался таким довольным, что прислал двоих знакомых.
А еще Кристина с нетерпением ждала домой маму. Илария должна вернуться на следующей неделе. И пусть она полностью не выздоровела, но значительное улучшение ее состояния давало надежду, что при самостоятельном применении процедур она поправится. А уж Кристина постарается, чтобы мама выполняла все инструкции. Так что ее одиночество скоро закончится, и ей снова будет для кого жить.
Кристина налила себе чашку зеленого чая с жасмином и вышла в сад. Было около девяти вечера, ее любимое время, когда стволы сосен, впитывающие лучи заходящего солнца, становятся оранжевыми. Она поставила чашку на стол и подошла к умершей сосне-Иудушке, чей ствол, несмотря на теплоту оставался безжизненно серым. Кристина прижалась к нему щекой. В голову пришла непрошеная мысль о том, что никогда ее сердце не станет прежним, и никогда ни одни мужские руки не зажгут огнем ее тело. Все прошло, не успев начаться. Их любовь, нет, ее любовь, он так и не смог ответить ей, осталась в гостиничных номерах и на заднем сидении его автомобиля. Началось с обмана и обманом закончилось. Она обманывала себя, веря, что он особенный. А он даже не мог сказать ей в ответ трех простых слов, которых ждет любая женщина.
Кристина почувствовала, как от глубоко запрятанной боли выступили на глазах слезы, с которыми сегодня не было никаких сил бороться. И даже хотелось, обняв гладкий ствол, плакать и жалеть свои мечты, свои мысли, все то, что было для него и ему же оказалось ненужным. Ведь за весь прошедший месяц он так и не появился. Чему удивляться не приходилось: ему она была нужна только для секса, все остальное предназначалось жене.
Кристина так увлеклась своими мыслями, что не слышала, как Витька сначала звонил, а потом стучал в калитку. А когда понял, что ему не откроют, перемахнул через забор.
— Обними лучше меня, — услышала Кристина такой знакомый голос. Она обернулась, мгновенно растворяясь в зеленых родных глазах.
— Что… ты здесь делаешь?
Витька подошел так близко, что она уже чувствовала его мужской запах, от которого снова, как и всегда сносило напрочь крышу и хотелось только одного: отдать ему всю себя. И уже неважно, что будет с ней, с гордостью, со всем, что она так чудесно решила. Неважно. Только он и она. И их чудесный совершенный секс.
— У тебя очень низкий забор и ты не подходишь к телефону.
Еще маленький шаг и она, все еще отступая, прижалась к сосне, чтобы, продлить сладкую муку и сдаться.
— Зачем ты пришел? — еле выговорила она, задыхаясь от нахлынувшего чувства, как обычно предававшего разум и жившего своей независимой жизнью, управляя танцем тел, рук, языков, сливавшемся в прекрасном ритме единого существа.
— Я пришел к тебе.
— Ты не любишь меня.
Он засмеялся.
— Но я хочу тебя.
— А я не хочу просто секса, я хочу тебя целиком, хочу, чтобы ты любил меня.
Его губы захватили ее рот, язык продвинулся внутрь и погладил вокруг, захватывая в плен ее язык. Его крепкое тело почти вжалось в нее, требуя, умоляя и рассказывая о том, о чем, возможно, не хотел говорить хозяин.
— Скажи еще раз, что ты не хочешь меня. Только скажи и я уйду, — зашептал он на ухо, одновременно умудряясь ласкать ее во всех местах.
— Тогда скажи, что ты меня любишь, что это не просто секс, что это…
Витька засмеялся, убрал руку с талии и что-то вытащил из кармана.
— У меня есть для тебя подарок. В тот раз ты сказала, что хочешь мое сердце. Так возьми его. Сама.
Кристина удивленно рассматривала кинжал в ножнах. Потом, повинуясь любопытству, вытащила его, пробуя лезвие пальцем.
— Осторожно, он острый, я сам наточил его.
Она улыбнулась уголками губ:
— Значит ли это, что я могу…
— Попробуй, — Витька дернул рубашку, верхние пуговицы разлетелись по траве, и встал перед ней с обнаженной грудью, поросшей густыми черными волосками.
Кристина улыбнулась.
— Играешь с огнем. Не забыл, что я убийца, милый? — она провела острым концом по середине груди, где сразу выступила красная полоска. Витька, не ожидая такого, смотрел с удивлением, морщась от боли.
— Эй, полегче. Я же в шутку.
— Да уж какие тут могут быть шутки, если сейчас я хочу посмотреть, есть ли вообще у тебя этот маленький комочек, который не умеет любить.
— Я этого не говорил.
Кристина не отводила взгляда от полоски крови. В голове мелькнула странная мыслишка: а не убить ли его за все мучения, которые он ей доставил? Но вместо этого опустила руку и провела языком, слизывая солоноватую жидкость. Жизнь без Витьки бессмысленна. Четвертое убийство вряд ли сойдет с рук. И вообще, лучше отправиться с ним в спальню и черт с ней, с этой любовью.
Он пробрался пальцами через волосы и почти силой притянул ее к себе, впиваясь в губы и ощущая привкус своей крови.
— Слушай, что бы ты ни делала, меня это только возбуждает. Да хоть изрежь меня целиком, только дай войти в тебя.
Кинжал выскользнул из разжавшихся пальцев, когда Кристина потянулась к его ремню.
— Прямо здесь? — прошептала она ему в ухо. — Даже в дом не зайдем?
— Здесь, — еле выдохнул он, стягивая ее трусики, предоставляя ей право бороться с молнией на джинсах и вытаскивать то, что она хотела больше всего на свете. Промелькнувшая мысль, что соседи могут смотреть из окон, вылетела из головы, как только его горячая плоть нежно и медленно, продлевая сладкую муку, входила в нее. Она поудобнее обвила его ногами, двигаясь в такт его движениям, одновременно понимая, что больше никогда не сможет отказаться от него. Даже если он ее не любит.
Истосковавшиеся организмы быстро и неумолимо взорвались одновременным оргазмом, сопровождаемым одновременными сдавленными стонами.
Витька осторожно поставил Кристину на землю и тихо, не глядя в глаза, выдохнул с горячим дыханием ей в самое ухо:
— Я люблю тебя.
Кристина отстранилась и впилась взглядом в его еще нежное после страсти лицо.
— Мне кажется, ты просто испугался предстоящей операции.
Оба рассмеялись, а потом он вдруг хлопнул себя по лбу.
— Черт, я идиот. Совсем забыл.
— Только не говори, что тебе надо идти. Если ты сейчас опять скажешь, что у тебя дела, и ты бросаешь меня, я тебя точно убью.
— Глупышка, я забыл про Аленку. Она ждет.
— Где ждет? — удивилась Кристина.
— Сидит на берегу и ждет. Я не был уверен, что ты меня примешь, поэтому сказал, что виноват перед тобой и должен попросить прощения. И если все будет хорошо, я вернусь за ней.
— То есть ты меня опять обманул. Вместо того, чтобы просить прощения ты трахнул меня?
— Крис, прости меня за то, что я так мучил тебя. — он посмотрел ей в глаза и уже серьезно спросил: — Ты уверена, что забираешь нас двоих?
— Даже если у тебя был бы десяток детишек, я не смогла бы от тебя отказаться, — усмехнулась она. А потом так же, как он, серьезно добавила: — Уж не знаю почему, но несмотря на то, что я никогда не хотела заводить детей, я люблю твою Аленку.
— Тогда пойдем к ней вместе?
Кристина оглядела Витьку в разорванной рубашке и с сочившейся кровью царапиной.
— Давай лучше я схожу за ней, а ты пока приведешь себя в порядок. В шкафчике рядом с холодильником есть аптечка. Чуть позже вернемся к прерванной операции.
Кристина натянула валявшиеся на траве трусики и вышла из ворот. Открывая калитку, оглянулась. Витька стоял, прислонившись спиной к сосне-Иудушке, сложив руки на груди. Надо же, — подумала Кристина, — мы занимались сексом у мертвой сосны. И я вовсе не удивлюсь, если после наших эмоций она оживет.
