Она скривилась и покачала головой:
— Я еще не пришла в себя после тех двух глотков. Ты готовишь очень крепкие коктейли, Чарлз.
— Стараюсь.
— Хочешь меня скомпрометировать?
Поставив бокал на столик, он поднял ее руку и поцеловал кончики пальцев.
— Разве я уже не скомпрометировал тебя всеми возможными способами?
— Да, ты прав. И надо сказать, это было чудесно. — Она вдруг сделалась серьезной. — А еще ты помог мне разобраться в моей жизни, и за это я тебе признательна всей душой.
— Я всего лишь выполнял свою работу, милая, — галантно отозвался Чарлз. — Но дела в Галвестоне действительно уладились как нельзя лучше, и мы с чистой совестью смогли оттуда уехать.
Она кивнула.
— Слава Богу, Милтон признался в убийстве Фрэнка и бедного Кларка Суинсона, избавив нас от необходимости присутствовать на суде.
— Как я и предрекал, он изо всех сил пытался избежать смертного приговора. Но когда ему предъявили все улики, в том числе и письмо твоего брата, он сдался.
— Совершенно верно.
Чарлз нахмурился:
— Но ты слишком мягко обошлась с Маноло Хуаресом. Почему ты не стала оспаривать его ходатайство о смягчении приговора?
— Этот парень добровольно явился с повинной. К тому же он еще очень молод. Я и не предполагала, что ему всего девятнадцать лет. Полгода в учебном лагере для новобранцев приведут его в форму.
— Но он же похитил тебя и грубо с тобой обращался!
— На суде он извинился. Но больше всего на мое решение повлиял звонок его девушки. Именно Джози уговорила его прийти с повинной. По ее словам, он сделал это из любви к ней. Не правда ли, романтично?
— Очень! — Чарлз поцеловал ее руку. — Нет предела тем чудесам, которые способна вершить любовь к хорошей женщине!
— Я с тобой согласна.
Чарлз смотрел на нее с обожанием.
— Все неприятности позади, и мы можем спокойно наслаждаться медовым месяцем. Подумать только: семь дней и семь ночей ты будешь в моем полном распоряжении! У меня в голове вертятся самые заманчивые планы, например, обмазать тебя медом, а потом облизывать сладкие пальчики на твоих ногах.
— Чарлз! — засмеялась она. — Впрочем, я тоже лелею кое-какие фантазии. Как тебе перспектива покрыться взбитыми сливками?
Он задумался.
— Это прекрасно, но у нас в холодильнике нет ни того, ни другого! Тебя устроит вишневый ликер?
— Вишневый ликер? Это мысль! — Она быстро окинула глазами его тело. — Где бы тебя полить?
— Дай волю своему воображению, милая.
— С удовольствием.
Он усмехнулся.
— А теперь приготовься, настало время дарить подарок. — Он достал из-за спины бархатную ювелирную коробочку и протянул ее Терезе.
— О Чарлз! — Она открыла коробочку и охнула при виде лежащей в ней сверкающей драгоценности. — Это же браслет, который мне подарил Фрэнк… только теперь он другой.
— Это дубликат из золота в двадцать четыре карата. — Он взял браслет с ослепительными дублонами, черепом, скрещенными костями, сундучком и ключиком и бережно застегнул его на ее запястье. — По моему заказу ювелир изготовил точную копию.
— Спасибо, Чарлз! Ты такой милый. — Она обняла его, смахнув с глаз счастливые слезы, и опять залюбовалась браслетом. — А где же вы взяли золото, мистер Эверетт?
Он посмотрел на нее с укором:
— Вам ли задавать такой вопрос, миссис Эверетт? Неужели вы забыли, как мы с вами забавлялись на берегу, в полночь… с лопатами?
Она покатилась со смеху.
— Достаточно будет сказать, что я нашел это золото там же, где Кора Суинсон обрела средства на ремонт дома и шикарную жизнь до конца своих дней.
— Да, теперь Кора счастлива, — согласилась Тереза. — Никогда не забуду, какое у нее было лицо в то утро, когда мы заехали к ней и сообщили хорошую новость…
— И взяли с нее клятву молчать… — добавил Чарлз с усмешкой.
— После ужасной смерти ее сына это было самое малое, что мы могли для нее сделать. — Тереза еще раз взглянула на браслет и вдруг перестала улыбаться. — Это очень красивая вещь, Чарлз, но я никогда не придавала золоту большого значения. Мне хотелось бы узнать…
— Слушаю тебя, — прошептал он.
Глядя в его прекрасные глаза, Тереза с трудом сдерживала волну любви и нежности, затопившую ее сердце.
— Мне не дает покоя один вопрос… Ты такой интересный мужчина — красивый, остроумный… Скажи, что ты во мне нашел?
— Прекрати, Тереза, я не желаю этого слышать! — резко перебил ее Чарлз. — Ты тоже интересная женщина, красивая и остроумная.
Срывающимся голосом она закончила:
— Скажи, ведь ты полюбил меня не только из-за сокровищ?
— Тереза, милая! Конечно, нет, — с чувством ответил он и, раздвинув полы саронга, скользнул рукой по ее животу и бедру.
Она охнула от удовольствия.
— Ты умеешь убеждать.
Он опять протянул ей коктейль:
— Выпей, женщина. А потом я тебя изнасилую.
— Чарлз… мне надо тебе что-то сказать.
— Говори, милая.
Она счастливо улыбнулась:
— Кажется… я беременна.
Рука его замерла, глаза засияли.
— Это правда?
— Ты рад?
— Конечно. Я просто в восторге! Но когда?..
— Я думаю, это случилось в тот день, когда Маноло нас чуть не утопил… Помнишь, как потом мы неутомимо занимались любовью?
Он ухмыльнулся:
— Да. Это было чудесно. Мы были вдвоем, без птицы.
Она смотрела на него серьезными глазами.
— Если я действительно беременна, то скоро мне нельзя будет пить спиртные напитки.
— Конечно. — Он поставил бокал на столик и забрался к ней в гамак. — Иди сюда, моя жена, мать моих будущих детей! О Господи, как же я тебя люблю!
Он обнял ее и поцеловал так страстно, что у нее занялся дух.
— Я тоже тебя люблю. И хочу сказать тебе кое-что еще.
Одной рукой Чарлз расстегивал лифчик купальника Терезы, другой стягивал с нее трусики.
— Не знаю, миссис Эверетт, сколько еще новостей выдержит мое бедное сердце.
Она хихикнула.
— В общем, так. Поскольку теперь я знаю, что ты полюбил меня не только из-за золота…
— Да, милая?
— Я могу тебе это сказать.
— Я весь внимание.
— Моя двоюродная бабушка Мейзи отписала нам свой дом.
Он расхохотался.
— Что здесь смешного? — Тереза сердито сверкнула глазами.
— Нет, ничего. Просто… это для меня уже не новость.
— Что ты хочешь сказать?
— Мейзи сообщила мне об этом за три дня до свадьбы, — сказал он с нахальной усмешкой. — В сущности, дарственная на дом — это ее свадебный подарок. А ты думаешь, почему я на тебе женился?
— Ты альфонс, Чарлз Эверетт! — Она набросилась на него с кулаками. — Гнусный, гадкий альфонс…
Он схватил ее за руки:
— Успокойся, милая.
