вероятно, уже замучила. Да и не быстро это. На пиццу не хватает продуктов. Заказывать и ждать доставку не вижу смысла – парни уже голодные.
Открываю морозильную камеру и задумчиво просматриваю содержимое, пока не натыкаюсь взглядом на морепродукты. Тогда решаю приготовить пасту. А чтобы не ограничиваться одним блюдом, делаю запеканку из красной рыбы с брокколи в сливочном соусе.
Заканчиваю с готовкой как раз к возвращению девочек. Садимся все вместе за стол.
– Можно я останусь на ночь? – спрашивает Тоха, набив полный рот едой.
– Ты задолбал спрашивать, – отмахивается Артем. – Сколько раз говорить, оставайся, когда захочешь…
Тоха довольно кивает.
– Неизвестно еще, когда выписка у мамы Тани? – спрашивает, игнорируя фырканье Рины.
Чарушин планомерно обводит всех собравшихся взглядом и, замирая на мне, озвучивает как-то неожиданно внушительно:
– Предполагается в начале следующей недели.
Я невольно напрягаюсь. Нет, я рада за Татьяну Николаевну и воссоединение семьи, которое, кроме безусловного счастья за ее благополучие, подарит Артему и некоторую свободу. Но не могу не думать о том, как буду скучать по этому дому, девочкам, заботе о них и приятным бытовым хлопотам. О том, как сильно привыкла засыпать и просыпаться в объятиях Чарушина, и вовсе молчу.
Впрочем, все идет своим чередом. Если мне, и правда, назначат операцию, я бы не хотела, чтобы Артем об этом знал. Тема здоровья, которая так плотно связана с прерыванием беременности и нашим разрывом – это то, что я не готова обсуждать.
Фильфиневич уезжает практически сразу после ужина. Остальные, не сговариваясь, перетекают в гостиную с явным намерением посмотреть какой-то фильм. Я тоже иду, но Артем тормозит меня на входе. Хватает за руку и увлекает к лестнице.
– Мы спать, – объявляет на ходу во всеуслышанье.
Я остро смущаюсь. И все же не возражаю. Сама хочу скорее остаться с ним наедине. Все это время ловила импульсы страсти от Чарушина. Они поддерживали огонь во мне.
Жажду его ласк. Безудержных, жадных и самых откровенных.
Дрожу по дороге. Кажется, каждая клетка в моем теле пульсирует. Скопилось мое желание. Истомилось до кипения.
Едва входим в спальню, Артем закрывает дверь на замок и набрасывается на меня с голодными поцелуями.
– Хочу тебя, – шепчет, стягивая одежду. – Хочу тебя… Хочу…
– Я тоже… Тоже тебя, Тём… Тоже…
– Раздевайся, бэйба… Раздевайся…
Я начинаю срывать с себя одежду почти так же торопливо, как это делает он. Подбираемся к кровати полностью голые.
Падаем.
Судорожно вздыхаю и готовлюсь к большому вторжению. Но Чарушин вдруг притормаживает. Гипнотизируя взглядом, ловит своей доминирующей энергетикой в плен.
Не шевелюсь, даже когда он смещает взгляд вниз и проходится им по моему телу. Артем сам разводит мои бедра. Властно и широко.
– Пухлая киса… – выдыхает он, наклоняясь. – Хорошая… Потекла… – последнее прилетает на мои половые губы ожогом. А потом я чувствую между ними его язык. – Вкусная… Охуенная… Моя… Только моя… – лижет меня. – Сладкая… – всасывает клитор. – Нежная… – толкается языком во влагалище. – Чистая… Моя…
– М-м-м… М-м-м… М-м-м… – все, что получается у меня в ответ на выдаваемые Чарушиным пошлости.
Чувствую, как мои соки сочатся по ягодицам на простынь. Образуемое мокрое пятно холодит кожу. Но подбрасывает меня не поэтому, конечно. Внутри такие спазмы, что низ живота почти до боли сводит. А Артем еще и пальцами растягивает. Вставляет их в меня и давит вниз, приоткрывая дырочку. Смотрит… Конечно же, часто смотрит. Мне не нужно за ним непрерывно наблюдать, чтобы понимать это. Я все его взгляды ощущаю физически. И то, как разбухла моя промежность, как налилась огненным желанием плоть, как воспалился в ней каждый нерв.
Чарушин отрывается, лишь когда накал напряжения достигает пика, и я взрываюсь. Стону и покрикиваю все то время, пока мое тело пронизывает электрическими импульсами.
Судороги затягиваются. Артем уже ложится сверху, а меня еще колотит.
Он входит, взбивая спадающее удовольствие обратно к красным отметкам. Начинает тягуче толкаться. Скользит, задевая какие-то сверхчувствительные точки. Целует, покусывает, всасывает своими солеными губами мои губы.
Его дыхание учащается и хрипнет. Толчки становятся резче и будто увесистее. Принимаю со стонами. Понимая, что вот-вот ускользнет, обнимаю все крепче. Так не хочется его отпускать, аж слезы на глазах выступают. Моргаю, чтобы прогнать. Когда проясняется, сталкиваюсь с его взглядом. В тот момент он кажется мне каким-то необычным.
Значимым. Тяжелым. Оголенным.
– Хочу кончить в тебя, – заявляет, наконец. Двигаться не прекращает, даже с ритма не сбивается. Жарит меня, буквально плавит. – Пожалуйста, Дикарка… Пожалуйста… – зрительный контакт на мгновение теряется, когда Чарушин прижимается к моему лицу своим лицом. Темнота. Мутное пятно. Одновременно натужно вдыхаем. Инстинктивно цепляемся губами. И снова глаза в глаза. Все чувства наружу. – Пожалуйста… Знаю, что ты пьешь таблетки.
– Хорошо… – выдавливаю я. – Можешь кончить в меня.
В темных глубинах его глаз что-то взрывается. Накрывает нас пожаром.
– Люто, Лиза… Люто, – выбивает с невиданной раньше силой.
– Люто, Чарушин...
В груди взрыв. Осыпаются искры. Внизу живота воронка закручивается. Так стремительно и так томительно, что на долгий миг дышать невозможно. Замерев, дрожу до дикой пульсации.
Губы в губы. Рваные поцелуи. Животные рыки.
Толчок, толчок, толчок… Одуряющий стон Чарушина и мощный выброс горячего семени в тайных глубинах моего тела. Кричу… Очень громко кричу, на последних секундах осознавая, что взлетаю и разрываюсь вместе с ним.
Сердце в сердце колотится. Такие импульсы выдают, что, кажется, нет шансов ни одному из них успокоиться. Бесперебойная зарядка.
Потные, липкие, перегретые и неудержимо трясущиеся, мы долго не может друг от друга отлепиться. Когда дыхание успокаивается, Артем начинает медленно, будто лениво целовать мою шею. Еще пару минут спустя находит силы поднять голову.
Встречаемся глазами и одновременно краснеем. Клянусь, он тоже!
Вселенная стопорится. Не отрываем друг от друга взглядов. И говорить ничего не надо.
