меня были свои связи и достаточно денег, чтобы похоронить их заживо. Но победа не была гарантирована, и я был не единственным, кто рисковал.
Насколько я был готов рискнуть, чтобы достичь всего, чего я когда-либо хотел?
— Мяч на твоей площадке, Дом, — сказал Роман тихим голосом. — Что ты выберешь? Твое наследие или наша жизнь?
ГЛАВА 42
Он ни разу не показался.
Вечеринка завершилась рано из-за надвигающейся грозы, которая отвезла людей домой до того, как они попали под наводнение, но я не возражала. Торжественное открытие уже имело ошеломляющий успех, и за ночь я исчерпала свою социальную энергию.
К тому же, было трудно улыбаться и притворяться, что все в порядке, когда мое сердце разрывалось до того, как оно полностью зажило.
— Может быть, он попал в аварию, — сказала Изабелла. — Он мог бы быть в больнице прямо сейчас, пытаясь оторвать капельницу, чтобы выбежать и увидеть вас. Я уверена, что он не забыл.
— Иза, — Вивиан пристально посмотрела на нее. — Не шути о таком.
— Что? Происходят странные вещи, — Изабелла закусила нижнюю губу. — Я не верю, что Доминик забыл или решил не приходить. Не после всего, что он сделал, чтобы вернуть Алессандру.
— Вы двое, — Слоан указала на Данте и Кая, которые застыли в унисон. Никто не хотел быть объектом ее гнева. — Где ваш друг?
— Он не ответил на наши звонки, — Кай пришел в себя первым и ободряюще улыбнулся мне. — Я уверен, что он уже в пути. Вероятно, его задержали.
— Или ограбили, — сказал Данте. Он пожал плечами, когда Вивиан перевела на него свой убийственный взгляд. — Мне жаль, mia cara, но это возможно.
— Ребята, все в порядке, — усталость истощила мой словарный запас до самого необходимого. — Это не ваша проблема. Идите домой. Я приберусь.
— Я помогу, — Слоан схватила мешок для мусора.
— Нет, — твердо сказала я. — Ты сделала достаточно.
— Но...
— Ты не можешь…
Несмотря на их протесты, через несколько минут я выгнала своих друзей за дверь. Я ценила их заботу, но мне хотелось побыть одной.
Я проделала все необходимые действия, выбросив мусор и убрав остатки еды в холодильник. Это было похоже на то, как будто я смотрела, как кто-то косплеит меня; она выглядела как я и двигалась так же, как я, но чувствовала себя не так, как я. Она была незнакомкой, которая косплеила жизнь моей мечты.
Я остановилась перед коллажем, на создание которого потратила несколько недель. Оно занимало всю правую стену. Яркие, насыщенные лепестки постепенно исчезли до приглушенных коричневых оттенков, которые доминировали в центре произведения, прежде чем намек на цвет вернулся на холст.
Жизнь, смерть, возрождение. Это не было тонким, но я и не хотела, чтобы это было так. Я хотела, чтобы это напоминало о том, что я оставила и во что никогда больше не хотела возвращаться.
— А́ле.
Моя спина напряглась от голоса позади меня. Мне следовало запереть дверь, но меня слишком отвлекло присутствие Доминика. Мои инстинкты самосохранения улетучились, как только он появился на сцене.
— Ты опоздал, — я не повернулась, боясь, что если я это сделаю, то заплачу и никогда не остановлюсь.
— Дорогая...
— Нет, подождите. Это неверно, — разочарование нарушило ритм моих слов. — Ты не опоздал; ты просто не пришел. Вечеринка окончена, Доминик. Тебе не нужно быть здесь.
— Нет, должен, — его присутствие коснулось моей спины, отяжелевшей от сожаления, и я закрыла глаза, сдерживая слезы, когда его рука нежно коснулась моей руки. — Потому что ты здесь.
— Тогда где ты был раньше? Ты был на работе?
Тишина.
— Да или нет, Доминик.
Еще одно, более глубокое молчание раздробило мое сердце.
Затем так тихо, что я почти не услышала его: — Да.
Слеза скатилась с моего подбородка, и коричневые цвета в центре слились в одного аморфного монстра, раскрасившего все оттенки моего мира.
Когда я научусь?
— Но это не то, что ты думаешь. — Его руки схватили меня за плечи, и он развернул меня, встретив мои мучительные глаза своими. Отчаяние отразилось на его лице. — Я хотел быть здесь, amor. Я клянусь. Я уже был в пути, когда... Боже, ты бы не поверила, если бы я тебе рассказал.
— Испытай меня, — я не должна ему потакать. За эти годы я слышала все мыслимые оправдания — это была чрезвычайная ситуация, на кону стояло пятьсот миллионов, премьер-министр пригласил меня на ужин, и я не мог отказать — и мне не нужно было еще одно. Но мне действительно нужно было завершение, и если бы я не спрашивала, мне всегда было бы интересно.
— Это был Роман.
Меня охватило удивление. Этого я не ожидала.
— Признаюсь, я задержался дольше, чем следовало, работая над контрактом, — сказал Доминик. — Я торопился попасть на твою вечеринку вовремя, когда… столкнулся со своим братом.
Я слушала, разрываясь между опасной надеждой и скептическим неверием, пока он объяснял, что произошло: от лифта до пистолета и до ультиматума его брата.
— Я знаю, это звучит совершенно невероятно, но это то, что произошло, — сказал он, когда закончил. — Я клянусь.
Я не знала, что и думать. С одной стороны, то, что он сказал, было настолько нелепо, что я почти оскорбилась: он думал, что я куплюсь на это. С другой стороны, именно поэтому это было правдоподобно. Доминик не был склонен к преувеличениям. Его оправдания всегда основывались на реальности, а не на историях, которые могли бы стать сюжетом фильма Нейта Рейнольдса.
— Если ты мне не веришь, посмотри в Интернете. Я опубликовал заявление для прессы о сделке, которое должно было быть опубликовано… — он взглянул на часы,— …десять минут назад. Роман не отпустил бы меня, если бы я не подтвердил это прессе.
Ощутимые волны напряжения исходили от него, когда я вытащила телефон, мое сердце подпрыгнуло к горлу
Я не смела надеяться, но когда увидела заголовок, что-то внутри меня обрушилось.
В шокирующем заявлении, сделанном поздно вечером, Davenport Capital объявила, что больше не приобретает DBG Bank. Банк, находящийся в боевой готовности, находится под
