Дикая принцесса - М. Джеймс

— Я знаю, что ты сказал. И девочка будет в безопасности, подальше от тебя, чтобы ты выполнил свою часть сделки. — Васкес кивает, дверь открывается, и пятеро одетых в черное охранников входят внутрь, направляясь прямо ко мне.

Холодный ужас проникает в мои кости, воспоминания о том, как меня держали в камерах в комплексе Диего, возвращаются с новой силой, но я сжимаю зубы, не позволяя им сломить меня.

— Я буду в порядке, — говорю я Левину, задыхаясь, когда двое мужчин тянутся ко мне. — Я буду в порядке. Просто сосредоточься на игре…

— Два часа. — Васкес смотрит на Левина. — Мои игроки будут здесь. И мы увидим, какая сделка будет заключена в конце.

* * *

На этот раз не нужно играть в игру, чтобы отвлечь внимание от стола. Меня приводят в небольшую комнату, похожую не более чем на комнату для допросов, с креслом, поставленным перед, как я быстро понимаю, односторонним окном. По другую сторону от него находится комната, похожая на гостиную, оформленную так же, как и весь дом, с большим круглым деревянным столом в центре и расставленными вокруг него стульями. Пока что в комнате никого нет. Стражники, держащие меня за руки, подводят меня к креслу и усаживают в него.

— Сиди здесь, и нам не придется тебя удерживать, — грубо говорит один из них, и я бросаю на него взгляд.

— Куда, черт возьми, мне деться?

Это риторический вопрос, и они не удосуживаются ответить мне. Я сижу, не шевелясь, смотрю и жду, пока время идет. Никогда еще два часа не казались мне такими долгими.

Наконец дверь открывается, и я вижу, как в зал входят несколько мужчин. Последним входит Левин, за ним охранники Васкеса, а затем человек, который, как я предполагаю, является дилером на игре. Васкеса нигде не видно.

Я до сих пор не понимаю, как проходит игра. Я наблюдаю, как все мужчины рассаживаются по местам, а Левин опускается в кресло с апатией, которой, как я знаю, он на самом деле не испытывает. Я никогда не видела, чтобы термин "покер-фейс" был так идеально вложен в кого-то, и как он используется в контексте, но Левин — мастер в этом деле. Глядя на него, никто бы и не догадался, что в этой игре вообще есть ставки, не говоря уже о том, насколько они высоки.

У меня перехватывает дыхание, когда раздаются карты. Я не знаю, сколько времени займет игра и как определить, выигрывает Левин или проигрывает. Он сидит лицом к окну, за которым я нахожусь, что, я уверена, сделано специально, и когда он смотрит на него, я абсолютно уверена, что оно одностороннее. Он не видит меня, но по тому, как мелькает выражение на его лице, прежде чем оно снова становится пустым, я думаю, он знает, что меня посадили за это окно.

Не думаю, что Васкес может сделать что-то, что удивило бы Левина, что он не видел, не слышал или не думал раньше, и в этом есть что-то очень утешительное. По крайней мере, я считаю, что Левин догадывается о том, что может произойти, и уже думает, что с этим делать.

Если мы потерпим полный провал, это будет не потому, что я не была в надежных руках, независимо от того, что может подумать Левин.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я услышала, как открывается дверь. Обернувшись, я вижу, что в комнату входит Васкес, который смотрит на окно и направляется ко мне. Он немолод, но двигается с легкой, здоровой грацией, напоминающей мне об отце, и в груди у меня поселяется боль.

Я понятия не имею, когда и увижу ли я отца снова.

— Ты знаешь, как играют в эту игру? — Васкес встает рядом со мной, опираясь на угол моего кресла так непринужденно, словно мы друзья. — Ты ведь часто наблюдала за его игрой, верно?

Я молчу, и он усмехается.

— Не нужно быть такой холодной, Елена. Я лично не желаю тебе ничего плохого. Это бизнес, вот и все. Бизнес с Диего или бизнес с людьми, на которых работает Волков. В любом случае, у меня нет никаких личных чувств по этому поводу.

— Тогда почему бы просто не принять предложение Левина? — Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить.

Васкес пожимает плечами.

— Потому что я не уверен, что это лучший вариант. Как я уже сказал, у меня нет никаких отношений с этими организациями за пределами картелей. Если я хочу выйти за рамки, то должен убедиться, что человек, предлагающий мне это, верит в то, что предлагает. Что он нуждается в этом достаточно сильно, чтобы выиграть.

— То есть вы заставляете его ставить все на кон в азартной игре? — Я слышу горечь в своем голосе. — Это ничего не доказывает.

— Это не совсем азартная игра. — Васкес кивает на окно. — Я вижу, что ты не совсем понимаешь, как в нее играют. Это случайность, но это и проверка мастерства. Игра, которая требует нервов. У твоего Волкова есть нервы. Это я вижу. Теперь посмотрим, есть ли у него также мастерство и решимость. — Он наклоняет голову в одну сторону, наблюдая. — У него неплохо получается. Но, возможно, недостаточно хорошо.

При этих словах у меня в животе образуется ледяной комок, и я, несмотря на себя, хватаюсь руками за ручки кресла. Я не знаю точно, говорит ли он правду, говорит ли он это только для того, чтобы вывести меня из равновесия, у меня нет возможности узнать. Все, что я вижу, это мужчины, держащие в руках карты, и я не знаю, что все это значит на самом деле, и как их читать.

— Знаешь, — говорит Васкес, продолжая наблюдать за игрой через окно. — Диего Гонсалес больше не хочет тебя для себя. Он считает, что после стольких дней, проведенных с Волковым, твоя невинность уже не актуальна. После того, что я увидел сегодня в своем кабинете, я склонен с ним согласиться. Его пальцы раздвигаются, и я чувствую, как они касаются моих волос. Все, что я могу сделать, это не вздрогнуть. — Значит, у него другие планы на тебя. Другой покупатель. Не обязательно, чтобы ты осталась нетронутой, как это могло быть раньше. Так что если Волков проиграет…

Пальцы Васкеса обхватывают пряди моих волос и подносят их к его носу, когда он вдыхает.

— Я буду наслаждаться тобой несколько ночей, пока он не придет за тобой или не