Газета с объявлениями у меня там в столе лежит.
— Конечно, я обзвоню, — Шура, по-моему как-то даже обрадовалась заданию.
— Можете и свои соображения изложить, — в приступе озарения предложила я.
Ну, мало ли, такая серьёзная девушка — глядишь, чё умное придумает. А про детские развивающие центры я в каком-то журнале вычитала. Правда, речь шла о Москве, но, может быть, и у нас уже что-нибудь подобное есть? В конце концов, я ж человеку деньги плачу, пусть поищет.
Чуть не убежала — охранник пришёл. Блин! А я про него и забыла! Обещалась в воскресенье побеседовать с ним поподробнее, вручила Шуре комплект ключей, оставила свой номер телефона и понеслась. Пусть работают.
ЧТО-ТО ЗРЕЕТ
9 декабря, суббота
Город уже весь был в гирляндах и в мишуре — больше всего, конечно, старались всякие магазины. Подарки такие, подарки сякие, а ещё вот это модное: «НОВОГОДНЯЯ РАСПРОДАЖА!!!». Ясно же, что с большими скидками продавали то, на что буквально вчера подняли цену в два-три раза, но народ всё равно покупал. Я ехала на свидание к Вовке и надеялась, что предпраздничного усиления режима охраны пока не произойдёт.
Проскочила на территорию, дежурные на входе на меня взглядом стрельнули, но не сказали ничего. В военном иватушном городке тоже кое-кто уже на окна снежинок налепил, в одном окошке даже читалась творческая попытка изобразить гирляндой самолёт, но на остальной территории украшения носили более строгий и дисциплинированный характер.
Вовка ждал меня у деревьев за спортплощадкой. Хоть пообнималась! Он был мне, конечно же, рад, рассказывал свои сны, и не все из них были грустными, но по хмурому его лицу я чувствовала, что зреет какая-то буря. Скорей бы хоть каникулы!
— Вов, а отпуск у курсантов какого числа начинается?
— Двадцать восьмого, — ответил он мне с какой-то странной интонацией.
В последнее время никак я вот эти скрытые смыслы разгадать не могу, и это меня люто нервирует.
— Ты как в отпуск — сразу к нам, мы ждать будем, — сказала я пуговицам на суконной курсантской шинели.
— Не переживай, любимая, всё будет хорошо.
Но не переживать никак не получалось.
ВЗРОСЛОЕ И ДЕТСКОЕ
10 декабря
В воскресенье даже погрустнячить нормально не получилось. Администратора-то сегодня нет. Точнее, я — администратор и есть. Да ещё и с охранником поговорить надо было, ой-вэй…
Короче, за шкирятник себя подняла да поволоклась. А там то одни наскочат с вопросами, то другие. Никакой тебе личной тоски. Пришла домой, думаю: чё пластом бессмысленно лежать? Лучше новый сон Вовкин запишу. Так и расходилась потихоньку.
12 декабря, вторник
Кухню обещали мне сделать недели через две, а вот лавочки привезли уже сегодня! Аж двенадцать штук — и в зал, и в раздевалки, и парочку в коридор, мало ли, ожидающим присесть. Так что сегодня мне уже не будет мучительно стыдно.
И ещё четыре комплекта детских столов с четырьмя стульчиками к каждому. Всё изготовлено из светлой сосны, покрыто лаком и вызывало у меня стойкую ассоциацию со сказкой «Три медведя». Размеры я спросила у Константиновны, она мне из каких-то нормативов вычитала.
Девушка Шура отнеслась к заданию с большой ответственностью. Припёрла мне целую кипу исписанных листочков. Таких центров (или клубов, или школ раннего развития — одним словом, платных заведений для детей) было в Иркутске аж целых два. Офигеть, как много, конечно. Причём, один из них как бы прирастал к какому-то суперкрутому лицею, а второй — наоборот, что-то вроде школы для молодых мам, а оттуда уже ответвляются малышовые группы.
Зато! В Иркутске имелась замечательная Монтессори-группа, организовали и вели её психологини-энтузиастки, и всё это, было, конечно, здорово, но когда я услышала, сколько для этой методики нужно материалов (по факту — целую комнату набить), я чёт подумала, что ну её, эту Монтессори…
— Шур, а что-нибудь более традиционное?
— Из традиционного очень востребована керамика, танцы, изостудии и английский.
— Это всё в тех платных центрах?
— Нет, это в обычных детских клубах — ну, для школьников, муниципальных. Я поговорила со знакомыми и так в несколько позвонила, рядом с домом — зашла. Они должны, вообще-то, только со школьниками работать, но родители без конца идут и просятся с детьми. Шестилеток ещё кое-как берут, а для маленьких — вот, стали платные группы делать.
О, как интересно…
— Кстати, в этом клубе, который рядом с домом, мне сказали, что с февраля будет группа подготовки к школе. Математика, чтение, прописи.
— С февраля, говорите? Хм-м…
— У меня подруга в этом году заканчивает, — сказала вдруг Шура. — Я думаю, она могла бы, если группа будет.
Ха! А чего сидеть-то! Если клубы набирают, значит какой-никакой спрос есть. Надо пробовать!
— Шура, а пригласите вашу подругу побеседовать.
— Может, после праздников уже? У четвёртого курса с понедельника сессия начинается, всё равно она особо готовиться не сможет.
— Ну, хорошо, давайте договоримся на январь. Число где-нибудь на десятое. Пойдёт?
— Думаю, да.
И дальше дли полетели, поскакали чехардой. Пока не пришла она. Моя чёрная пятница.
ОТКРОВЕНИЯ
22 декабря
Троллейбус подошёл практически сразу, и ко второй остановке ИВАТУ я подъехала аж на пятнадцать минут раньше, чем мы с Вовой договаривались. Ну, ничего, подожду.
Я начала прохаживаться вдоль заборчика. Торопившаяся мимо женщина вдруг остановилась и спросила:
— Девушка, извините, не подскажете — который час?
Я глянула на свои часики:
— Тринадцать тридцать.
Сегодня у меня день спокойный, в саду занятий нет, только в Политех к шести, так что можно никуда не спешить. Я дошла до конца пролёта, повернула назад — и увидела, что женщина остановилась и смотрит на меня странным взглядом. Одета прилично, на сумасшедшую, вроде, не похожа, но выражение я никак не могла прочитать. Не люблю такое в принципе и стараюсь сразу выяснить…
— В чём дело?
Она, как будто сомневаясь, пожевала губами и шагнула ближе:
— А вас как зовут?
— А какая вам разница?
Не имею привычки каждому желающему представляться.
Она ещё приблизилась, и я инстинктивно отшагнула назад. Ну, нафиг! А вдруг и впрямь психованная? Сейчас, говорят, лечить стали только по желанию самого сумасшедшего…
Она остановилась и нервно поправила сумочку:
— Вы же Володю ждёте?
Вот тут у меня в животе похолодело.
— А что с ним?
Она горько покачала
