дойти до нее, встать рядом.
Сейчас она подняла на него безразличный взгляд.
- Вы что-то хотели, Вадим Евгеньевич? Давайте быстрее, у меня дела.
Он глубоко вдохнул, делая мысленно первый шаг через ту мертвую пустыню, которой она себя окружила, и сказал:
- Да, я хотел поговорить о вашей безопасности.
Она нахмурилась и откинулась в кресле, увеличивая расстояние между ними.
- Я сама в состоянии об этом позаботиться, - холодно проговорила, отсекая любые его попытки.
«Не надо, Аня. Не отмораживай меня».
Он качнул головой и жестко усмехнулся:
- Едва ли.
Светлые глаза нехорошо блеснули.
- Послушайте… - она прищурилась.
- Нет, это ты послушай меня, Аня, - Вадим инстинктивно подался вперед, сокращая расстояние между ними. - У тебя под носом кто-то пропихнул своих людей, подобрался ближе некуда, подкупил охрану. Думаешь, тот, кто смог подобраться так близко к тебе, остановится? Теперь ты в еще большей опасности, потому что он знает твои слабые места.
- Спасибо, что сообщили. И давайте на этом закончим, - оборвала она.
Сталью ее глаз можно было порезаться.
А он и хотел резаться. До крови, до глубоких ран. Если только так он мог чувствовать себя живым, пусть так и будет.
- А я еще и не начинал, - бросил жестко.
Чтобы увидеть новый отблеск стали в ее глазах. «Да, - хотелось сказать, - злись на меня. Ненавидь. Что угодно, только не твое безразличие».
- Где твои действия, как руководителя? - он обвел жестом пространство. - У тебя же все на своих прежних местах. Считаешь такое положение вещей нормальным?
Последние слова говорил, уже подавшись к ней всем корпусом. Как будто пересек некую запретную черту.
Анна резко встала.
- Я разберусь.
Вадим поднялся вместе с ней.
- Разберешься?
Криво усмехнулся, перегораживая дорогу.
Мгновенно повисло напряжение, казалось, воздух сейчас заискрит. В ее светлых глазах сейчас горела ледяная ярость. Плевать! Он не мог позволить ей уйти. Шагнул вплотную, склонился к ней и проговорил, глядя в глаза:
- Если б могла, уже бы разобралась.
- Вон, - выдохнула она едва слышно.
- Черта с два.
Воздух все-таки взорвался.
Она размахнулась и со всей силы отвесила ему пощечину. А он перехватил ее руку, прижался губами и застыл.
Мгновенный провал в прошлое. Туда, где они вместе.
Одно прикосновение. Жадный глоток, который он сделал как умирающий от жажды. Потом медленно выдохнул и заставил себя вынырнуть.
И сказал, глядя в ее светлые глаза, сверкающие яростью:
- Я хочу сам заняться твоей безопасностью.
Она отняла ладонь и резким жестом отерла ее, как будто хотела смахнуть…
Что? Грязь, которую он своим поцелуем нанес? Неправда. Вадим смотрел очень пристально и видел только обжигающую злость, в которой он горел заживо.
Смерила его взглядом и хотела обойти.
Нет. Донести до нее. Это важно.
- Анна.
- Отойдите. С чего вы вообще решили, что это в вашей компетенции?
«Да потому что я люблю тебя! И у нас сын. Даже если ты не хочешь, чтобы он носил мою фамилию».
- Послушай.
- С дороги.
- Нет, - одним движением он снова обошел ее. - Я хочу, чтобы ты услышала меня.
«А я нет», - горело в ее взгляде.
Но он все же сказал:
- Анна, ты сейчас одна. И ты мишень. Ты и… - он хотел сказать «наш», но проглотил это. - Твой сын. Ты хоть понимаешь, насколько вы уязвимы?!
Она смотрела молча, не перебивала. А он просто не выдержал.
- Твоя охрана - пуфф. Сколько за последнее время ты подвергалась опасности? Кому ты доверишься - Макашову, Ермолину? Ермолин неплохой мужик, но он не справился. А Макашову я не доверяю, он слишком заинтересован, ты должна понимать это. Аня, ты действительно готова вверить ему жизнь сына и свою?
Но она уже полностью овладела собой, от выплеска эмоций не осталось и следа. Ее светлые глаза снова резали сталью.
- Считаете, господин Батуров, что вам я могу доверять?
Одна только фраза, сказанная холодным ровным тоном, - и они вернулись в тот проклятый последний день, с которого все началось.
«Проблем не будет, Вадим Евгеньевич».
Он снова слышал это как наяву.
Прошлое может ударить больно, так больно, что согнешься. Его как будто отшвырнуло в ту ледяную пустыню назад. Далеко, на много шагов. Но он все же выпрямился, глубоко вдохнул.
Пусть бьет словами. Заслужил.
- Прошу, дай мне возможность помочь, - проговорил он глухо. - Пойми, что я сейчас единственный, кому ты действительно дорога. Ты и твой ребенок. Я не враг тебе, Аня.
***
В том-то и дело, что он ее главный враг!
Потому что стремится пробраться ей под кожу.
Как будто она не понимала, что он сейчас делает?! И эта обстановка, и его поведение. Хочет оживить какие-то былые чувства, которые она хотела бы считать умершими. Вовлекает ее в конфликт и этим безумно бесит, выводит на эмоции.
Однако в его словах был смысл.
- И еще. О безопасности, - Батуров внезапно перешел на деловой тон. - Я настаиваю, чтобы ты затребовала все записи с твоего кабинета за это утро. Вот прямо сейчас. Если опять что-то подтерто или необъяснимые помехи...
Она вскинула руку:
- Довольно, я вас услышала.
Обошла его и выглянула в приемную:
- Ермолина ко мне. И все записи из моего кабинета за сутки.
- Сейчас, - испуганно пропищала секретарь.
Как раз в этот момент в приемной появился Макашов. Окинул все цепким
