Ознакомительная версия.
— Подводя итог, — закончил профессор, — я должен засвидетельствовать, что во всех приведенных выше случаях операции выполнены своевременно и совершенно правильно, характеризуются основательным знанием анатомии и спасли пострадавших от смерти или неотвратимого увечья.
Председательствующий обратился к профессору:
— А чем, пан профессор, вы можете объяснить тот факт, что человек, не имеющий никакого образования, мог проводить такие рискованные операции с благополучным исходом?
— Я сам задавал себе этот вопрос, — ответил профессор Добранецкий. — Хирургия по природе своей — область эмпирических знаний, основанных на опыте и наблюдениях тысяч поколений. Простейшие операционные приемы человек использовал еще в доисторические времена. Находки археологов, относящиеся к периоду бронзового века и даже каменного, позволяют утверждать, что уже тогда люди умели составлять сломанные кости, проводить ампутацию конечностей и тому подобное. Я считаю, что среди сельского населения, знакомого с анатомией домашних животных, встречаются такие наблюдательные самородки, которые со временем способны оказать помощь и людям, приобретая от случая к случаю все больше и больше опыта.
— Однако здесь, — заметил председательствующий, — среди случаев, перечисленных паном профессором, большинство пациентов страдало весьма сложными и опасными для жизни заболеваниями.
— Действительно. И, признаюсь, меня самого это ставит в затруднительное положение. Этот знахарь должен обладать не только опытом, но и феноменальным талантом…
Профессор задумался и добавил:
Интуиция… Да, интуиция хирурга, это очень редкий феномен. Лично я знал только одного хирурга с такой уверенной рукой и потрясающей интуицией.
— А что значит уверенность руки?
— Уверенность руки?.. Прежде всего, это умение наносить точные разрезы.
— Спасибо, — поблагодарил председательствующий. — Со стороны защиты или обвинения есть вопросы?
Прокурор отрицательно покачал головой, но адвокат Корчинский обратился к профессору:
— У меня есть. Нашел ли пан профессор у кого-нибудь из обследованных пациентов Косибы следы заражения?
— Нет.
— Спасибо. Больше вопросов нет.
Профессор поклонился и занял место в первом ряду рядом с Чинскими. И сейчас впервые он бросил взгляд на скамью подсудимых. Он увидел широкоплечего исхудавшего бородача, которому на вид можно было дать неполных шестьдесят лет.
“Так вот, значит, какой он, этот знахарь”, — подумал он и хотел было отвернуться, но его остановило странное поведение подсудимого.
Антоний Косиба всматривался в него напряженным и одновременно отсутствующим взглядом. На его лице появилась непонятная усмешка, неуверенная и испытующая.
“Что за странный человек”, — подумал профессор и отвернулся. Но спустя некоторое время вопрошающий взгляд знахаря снова привлек его внимание, он притягивал, гипнотизировал профессора. Выражение его вытянутого лица не изменилось, но глаза прямо-таки впивались в профессора.
Добранецкий нервно заерзал в кресле и стал присматриваться к прокурору, который как раз начал свою речь. Говорил он довольно монотонно, и это лишало убедительности его аргументацию, снижало накал его кратких заявлений, бесспорно, логичных и обоснованных.
Прокурор признал, что приговор первой инстанции оказался весьма суровым. Признал он также, что подсудимый Косиба не относится к числу шарлатанов низшего пошиба. Соглашался он даже с тем, что знахарь занимался медицинской практикой из благородных побуждений.
— Но мы, — продолжал он, — не армия спасения. Мы — представители закона. И не должны забывать, что подсудимый нарушал его.
Профессор Добранецкий старался сконцентрировать свое внимание на выводах прокурора, но ему не давало покоя непонятное чувство тревоги: он все время ощущал затылком взгляд знахаря.
“Чего ему от меня надо? — раздраженно подумал профессор… — Неужели таким способом он выражает благодарность за мои показания?..”
…Несомненно, здесь есть смягчающие вину обстоятельства, — продолжал обвинитель. — Но мы не можем игнорировать факты. Воровство всегда останется воровством. Укрывание краденого…
Нет. В таких условиях невозможно собраться! Глаза этого человека обладали удивительным магнетизмом. Добранецкий почти с гневом повернулся к знахарю и удивился: тот сидел, опустив голову. Перед ним на баллюстраде безжизненно лежали его большие натруженные руки.
И мгновенно в голове профессора родилось нелепое предположение: “Когда-то я уже видел этого человека”.
В памяти профессора лихорадочно замелькали лица разных людей, которых он встречал хоть раз в жизни. Добранецкий верил в свою память, еще ни разу она не подводила его… И сейчас, спустя какое-то время, он пришел к выводу, что знахарь имеет некоторое сходство с человеком, несомненно виденным им ранее. Наверное, с кем-то из давних пациентов… Но профессор не стал задерживаться на этой мысли, потому что как раз в это время встал адвокат Корчинский. Его звучный баритон наэлектризовывал аудиторию.
— Высокий суд! Только по воле слепой судьбы и недоразумения случилось так, что этот человек оказался в зале суда на скамье подсудимых! Не здесь его место, и не мы должны оценивать его действия. В настоящий момент Антонию Косибе надлежит находиться в актовом зале нашего университета, входить в состав ученого совета и ждать не приговора, а вручения почетного диплома доктора медицины!
О нет, господа судьи, это не моя фантазия! Я не стремлюсь к ораторским эффектам, к невозможному. И если невозможно сегодня присвоить знахарю звание доктора, то только потому, что наше законодательство несовершенно. С разной меркой подходит оно к одним и тем же операциям, но сделанным в разных условиях. Высокий суд! Нельзя согласиться с тем, чтобы жизнь человека доверялась врачу, знания и навыки которого не гарантируются дипломом. Но мы без колебаний доверяем ее инженеру, создающему машины или строящему мосты. Но ведь титул инженера и все связанные с ним права может получить любой человек, даже не заканчивая институт, а доказав на практике, что обладает знаниями и опытом в своей области. Нужно ли мне называть всем известные фамилии ученых, которые в институтах Польши делятся своими знаниями с тысячами слушателей, не имея даже свидетельства о средней школе?
К сожалению, законодательство не предусмотрело такой возможности для медицины. В противном случае стенограммы сегодняшнего процесса вполне хватило бы Антонию Косибе для получения диплома доктора медицины. Что может послужить более красноречивым и убедительным доказательством его знаний и опыта, чем факты, накопленные судебным разбирательством, чем мнения тех свидетелей, которые пришли сюда как своеобразные вещественные доказательства, как живые документы врачебных способностей обвиняемого.
Ознакомительная версия.
