— И это будет девочка. Вся в меня, — завопил я от радости.
— Иди сюда, самовлюбленный болван, — прохихикала Соня и повалила меня на спину.
Дневник Кристофера
11.05. 2017
Наконец лечу домой. Вся моя жизнь — болезненный вдох и долгожданный выдох. От дома до дома. От Сони до Сони.
Мои сны — её лицо.
Мои мечты с её улыбкой.
Моё небо, цвета её глаз.
Мой кислород с запахом её тела.
Моя гордость с первыми неуверенными шагами сына по дому.
Моя радость со звуком смеха нашего малыша.
Мой мир с видом из окна нашей спальни.
Я покидаю дом, глубоко вдыхая его атмосферу и запах, чтобы хватило надолго, и живу вдали, боясь, что как только он закончится, меня заполнит отравляющая углекислая смесь фальшивого голливудского благополучия. Время летит так быстро, я вижу огромное количество людей, мимолетно или целенаправленно шагающих по краю моей жизни. Они такие разные. Есть умные, а есть хорошие — так я теперь это называю.
Когда-то считал это интересным, а теперь я связан по рукам и ногам. Я зависим. Вижу солнце, только если она рядом. Понимаю вкус еды, только если она приготовила. Я даже смеяться могу только с ней — чтоб в полный голос и от души. А остальным — вежливо улыбаюсь. Вывести меня из себя может только эта чокнутая русская женщина. И другую я хотеть не могу — не хочу.
Женщина — это только она. Моя жена. Без неё меня рвёт на клочья, но она всегда заботливо собирает меня по кусочкам, когда я возвращаюсь домой. Такой сахарный русско-британский островок в американском Диснейленде. Государство в государстве.
Я до сих пор не понимаю двух вещей: когда она пишет и когда она спит.
Я и сам никогда столько не писал. Стихов, музыки, прозы. Я никогда не был таким наполненным изнутри. Таким сильным и таким слабым. Никогда не был ТАКИМ счастливым.
Я понял, что такое счастье: когда имея огромные возможности, мы ничего не хотим.
Только друг друга.
Соня
— Папа, папа, папа приехал, — завопил Мэти, увидев в окно, как Крис вылезает из машины.
Я дернулась и чуть не обожглась об сковородку, уронила ложку.
И когда уже привыкну?
Никогда.
Мое сердце всегда будет трепыхаться, как безумное, в предвкушении встречи после долгой разлуки. Никакой скайп не заменит мне тепла Кристофера, его глаз, улыбки, когда он возвращается домой.
Мэт несся через двор, обгоняя ветер наперегонки с этим бестолковым пивным псом. Сама бы тоже побежала, но пинок изнутри напомнил, что передвигаться теперь стоит более степенно. Я вышла на веранду, наблюдая, как Крис тискает сына, поглядывая на меня. Из машины вышли Кир, Ники и их малышка Энн. Кристофер отпустила Мэта, который уже скакал возле сестры и тети с дядей.
Я сглотнула ком, сдавивший мое горло.
Крис шел через двор широкими шагами прямо ко мне. Глупая улыбка, как всегда, застыла у меня на лице, что аж скулы свело.
— Привет, девочки.
Одной рукой он притянул мою голову к себе в требовательном поцелуе, а второй накрыл слегка округлившийся живот. Маленькая вредина тут же пнула его прямо в ладонь.
— Ой, — не выдержала я.
— Ух!
Крис отклонился и заулыбался, прижимая руку теснее.
— И давно у нас так?
— С неделю.
Я не говорила ему по телефону. Сюрприз удался.
— Безумно соскучился, — прошептал Кристофер мне в макушку.
Я глубоко вдохнула.
Его запах.
Мой любимый.
Так пахнет счастье.
Я нехотя отстранилась, чтобы обнять родственников, предвкушая долгий семейный обед, перетекающий в ужин. Разговоры, шутки, нетерпеливый Мэт-любитель десерта, серьезная, тихая Энни, Кир с шутками на грани, Ники, которая пинает его под столом, периодически попадая в Бира. И Крис… Мой Кристофер вскакивает, чтобы помочь мне, воруя украдкой жадные поцелуи на кухне.
— Кир и Ники завтра едут на два дня в Динснейленд, и Мэт напросился с ними.
— А мой номер шестнадцатый? Мое мнение не учитывается? Курица не птица, женщина не человек?
— Уверен, что ты не против.
— Самоуверенный, самовлюбленный засра… — он опять заставил меня замолчать излюбленным способом.
Два часа ночи.
Он спит, а я смотрю. Сначала в потолок, теперь на него. Никогда не перестану впадать в транс, глядя на Криса. Он просто ослепляет меня.
Так странно — верить в сказку.
Так невероятно быть её частью.
Я живу в пряничном домике, а мой муж — ученик волшебника. Чтобы поверить в реальность я не щипаю себя, а просто смотрю на нашего сына. Он есть, а значит, я не сплю.
Ой…Ой, мамочки. Вот и еще одно доказательство проснулось под сердцем. Ножками всю диафрагму мне сдавила. Знаю я, чьи это ноги. Вся в папочку.
Я осторожно сползла с кровати. Оставаться в постели и своим ворчаньем и оханьем разбудить мужа не хотелось.
Люблю, когда он спит. Ему нужно отдохнуть.
Я же вижу, с какими синяками под глазами он возвращается домой. Спустившись в гостиную, я осмотрелась, не зная, чем заняться. Сна — ни в одном глазу, а у дочери — ни в одной ноге — так она ими пинала меня по всему, до чего доставала. Ладно, давай погуляем, малышка.
Лист бумаги. Ручка. Мысли, рвущиеся наружу.
Крис
Это как называется? Почему я один в постели? Нееет, так не пойдет. Один я не высплюсь. Жена, ты где? Марш в кровать!
Спустившись вниз, я увидел Соню на кухне. Она сидела на высоком барном стуле, периодически морщась и потирая живот, что-то напевала. Я не понимал ни слова, значит, песня была на русском.
Теплое удовольствие — стоять и смотреть на нее. Сколько таких моментов пропускаю, таскаясь по всему миру?
Немного, успокоил я сам себя. Но даже это немного кажется таким важным и значимым.
Соня потянулась к стакану с молоком и закинула в рот печенюшку. Бир, который лежал у ее ног, жалобно заскулил.
— Нет, — твердо произнесла она, — Тебе нельзя! — пес сел и впялился в нее просящими глазами, — Крис нас убьет.
— Обязательно! — подтвердил я, обозначая свое присутствие.
Бир опять заскулил и спрятался под стол. Пирушка сорвалась.
— Почему я сплю один?
— Вот почему.
Соня приложила мою ладонь к животу. Я отчетливо ощутил, как внутри возится маленькая непоседа.
— Совершенно бессовестное существо. Вся в тебя.
Она сморщилась от чувствительного толчка, а я зажмурился от удовольствия. Да. Я такой же бессовестный, мне нравится чувствовать эту маленькую жизнь.
— Я могу помочь?
— Сыграй мне, — Соня снова ойкнула.
Я послушно пошел к роялю в гостиной.
Я открыл крышку, положил пальцы на клавиши и поглядел на Соню. Мелодия тихонько начала вплетаться в наш безмолвный диалог. Музыкальные этюды перетекали из одного в другой: этот я написал, когда грыз стены от тоски, а этот — от злости на самого себя, а вот этот — когда лежал в холодной гостиничной кровати и представлял рядом спящую тебя. Твои закрытые глаза, спокойное личико, причмокивающие губки, разметавшиеся волосы. Я тогда так поверил в это, что почти охранял твой сон, напевая вот эту колыбельную. Казалось, даже постель стала теплее от твоего ментального присутствия. Всё, что мог, всю нежность я вложил в эти звуки, ассоциируя мелодию с самым важным — покоем моей семьи. Так сладко должна спать моя любимая женщина. Мне так много, но так мало тебя. Мне всегда будет мало. Смогу ли я остановиться? НИ ЗА ЧТО.
Соня встала у меня за спиной. Теплые пальчики легли мне на плечи, пробежали по шее, запутались в волосах. Она наклонилась и пощекотала губами кожу у меня за ухом.
— Так красиво. Чье это?
— Кажется, моё, — я усадил жену себе на колени, встречая ее изумленный взгляд, — Нравится?
— Очень, — тихо сказала Соня. Я заулыбался, польщенный интонацией, которую она вложила в это простое слово, — И, кажется, не только мне.
