– Нет, – качаю головой. – Виновата, потому что позволила любить себя, потому что хотела полюбить сама, а не надо было!
– Тебя трудно не любить. По себе знаю.
– Да? – хмыкаю. – Да что во мне такого особенного? Почему из-за меня убивают других людей?
– Ты – это ты… – вздыхает Дамир.
– Аргумент! – ухмыляюсь. – Но ни черта неправильный!
Я хожу вперед-назад, нервно вцепившись пальцами в волосы. Что я могу сделать? Как все изменить?
Дамир загораживает дорогу, схватив меня за плечи:
– Дин, перестань, а? Хватит.
– Что хватит? Что хватит, Дамир? Из-за меня тебя хотели убить, из-за меня убили твоего отца, а теперь… – шумно втягиваю воздух ноздрями. – Могут убить Ренату! Или кого-то ещё! Я не могу, Дамир. Не могу жить со всем этим.
Я падаю на колени, ощущая в теле нестерпимую боль, будто накануне меня хорошенько побили палками. Ноет все: руки, ноги, спина, шея…
– Диночка, моя любимая девочка, вставай, – просит Дамир и пытается опуститься рядом со мной.
Знаю, что ему больно сгибать колено, а потому в спешке подрываюсь на ноги. Обхватываю широкие плечи обеими руками и, уткнувшись лицом в мужскую грудь, шепчу:
– Я не знаю, что делать, любимый. Не знаю, как смотреть тебе в глаза после всего; как смотреть Саньке. Я сломала жизнь вам всем. Господи, да лучше бы я никогда не…
– Т-ц-ц, – мягко произносит Дамир. – Все мы люди и нам свойственно ошибаться. Все можно исправить, кроме смерти. Поверь, Дин, я знаю, что говорю. Пройдет время и боль утихнет. Ты никогда ничего не забудешь, я – тоже, но с этим можно жить! Вспомни, о чем мы мечтали семь лет назад.
– Засыпать и просыпаться вместе, – отвечаю я.
– Ну, вот. Видишь? – улыбается Дамир. – Разве ты больше этого не хочешь?
– Хочу, но…
– Никаких «но»! Дин, я любил тебя все эти годы и просил Аллаха даровать тебе счастье любой ценой. Скажи, ты была счастлива без меня?
– Нет, – качаю головой. – Хотела, но не получилось.
– Теперь будешь. И я буду, и вот тот мальчишка с упрямым характером, – указывает на Саньку, спящего на заднем сидении, – тоже будет счастлив. Мы должны быть вместе. Только так. Так что выкинь дурь из головы и перестань себя во всем обвинять.
Я успокаиваюсь. В объятиях любимого тепло, уютно и боль потихоньку стихает. Дамир прав! Можно исправить абсолютно всё, кроме смерти. Поэтому, закусив губу и взяв себя в руки, возвращаюсь в машину.
Мы уедем далеко-далеко, начнем новую жизнь и будем счастливы отныне и навсегда!
* * *
Я кручусь на кухне, готовя ужин для любимого мужа. Мы с Дамиром по-прежнему состоим браках с другими, но между собой называем друг друга: любимый муж и яраткан хатыным. В этой небольшой двухкомнатной квартире мы живём полтора месяца, а мне кажется, будто всю жизнь. Оказывается, для человеческого счастья многого не надо. Всего лишь крыша над головой, звонкий детский смех и вторая половинка рядом. Мне хорошо с Дамиром, ему со мной, наверное, тоже. Дамир устроился на работу автослесарем, зарабатывает неплохо, поэтому я сижу дома и занимаюсь воспитанием сына. Конечно, я не смогу всю жизнь сидеть на шее Дамира и в будущем обязательно закончу университет, устроюсь по специальности, а если не выйдет… Ну и ладно. Главное, мы все вместе и пусть мои мечты подождут.
В коридоре слышится шум – в замке поворачивается ключ и дверь открывается. Я знаю, что это пришёл он, а потому широко улыбаюсь, мою руки и, высушив их кухонным полотенцем, иду в коридор.
Замираю на месте, облокотившись плечом о стену. Дамир, заметив моё присутствие, подмигивает и протягивает букет цветов.
– Дамир Русланович, а по какому поводу розы? – любопытничаю, хотя знаю наперед, что ответит.
– Мин сине яратам, Дина, – произносит и я снова волнуюсь, как в первый раз, когда услышала на его родном языке «я тебя люблю».
– Я тоже тебя люблю, – подхожу к Дамиру и помогаю снять обувь.
Он всегда возмущается и говорит, справится сам, но мне нетрудно, а приятно заботиться о нем – опуститься на корточки и развязать на кроссовках шнурки.
Дамир смотрит на меня сверху вниз, не скрывая улыбки. Он любуется мной всегда – знаю, потому что я сама не в силах наглядеться на него.
Когда любимый муж уходит на работу, я отвожу сына в садик и целый день, управляясь по дому, тоскую. А потом, не выдержав, готовлю вкусный обед и еду на маршрутке через весь город, чтобы накормить Дамира домашней едой. Он просит не приезжать – волнуется за меня, но я так сильно по нему скучаю, что не могу не приехать.
– Как прошел день? – интересуется Дамир, заходя в ванную комнату, чтобы помыть руки. – Санька уже спит?
– Да, сынок спит. Ты сегодня поздно приехал, он тебя не дождался, хотя очень хотел: все спрашивал, когда придёшь, перебирал диски с играми.
– Задержался, – виновато пожимает плечами. – Прости, картинка, нужно было закончить ремонт одной машины – заказчик торопил.
– Да я все понимаю. Не оправдывайся.
– А как прошел твой день? Ты так и не ответила.
Я прячу румянец и нервно сжимаю пальцами пояс домашнего халата. Сегодня я была на приеме у гинеколога, и врач подтвердил беременность. Вот как сказать любимому мужчине, что у нас будет ребенок – я никогда раньше не говорила. Обрадуется или будет недовольным? Мы же ещё не поженились и до сих пор ждем, когда в истории с Фатхетдиновыми будет поставлена жирная точка.
– Мир, – тяну я, отводя в сторону взгляд. – Тут такое дело…
– Какое? – удивляясь, выгибает бровь. Делает ко мне шаг и берет за запястье. – Картинка, что случилось?
– Не знаю, как тебе сказать. Для меня это тоже неожиданно…
– Дин, – тянется к моему подборку, подхватывает его пальцем, заставляя смотреть ему в глаза. – Что случилось?
– Я беременна, – быстро произношу.
Дамир на мгновение замирает, отчего моё сердце предательски сжимается внутри.
– Мир, я беременна от тебя. Срок шесть недель, – выдаю на одном дыхании.
– Динка, ты уверена?
– Конечно, – киваю, – сегодня была у врача, и он подтвердил.
Дамир, обняв меня за талию, подхватывает на руки. Покрывает трепетными поцелуями лицо, а затем почему-то становится грустным.
– Мы будем рожать – однозначно, но, картинка, ты же понимаешь, что, если твой бывший узнает про беременность, то может использовать – как предлог, чтобы не разводиться?
– Но это не его ребенок! – возражаю я.
– А это уже придется доказывать в суде, – грустно вздыхает Дамир.
Глава 114
Дина
Когда у Аниты заканчивается срок идды* Дамир окончательно считается разведённым. На удивление, но Фатхетдиновы не оказывают сопротивления и, как мне кажется, даже способствуют разводу Шагаевых. Такого затишья я немного боюсь, но виду не показываю. Дамир и так столько всего перенес, что я стараюсь не волновать его понапрасну. Главное, мы вместе, как и должны были быть еще пять лет назад, а все остальное – тараканы в моей голове.
Сегодняшним утром я просыпаюсь раньше всех и, накинув на плечи тоненький халатик, бреду в кухню. Беременность протекает хорошо, чувствую себя превосходно и порой мне даже кажется, что я вовсе не беременная, но крохотные ножки, пинающие мой живот изнутри, каждый раз твердят об обратном.
Достаю из холодильника куриные яйца и молоко. Для Дамира готовлю омлет, а для Санечки варю молочную кашу. Шагаев не любит завтракать, точнее, никогда этого не делал, пока мы не стали жить вместе. Просто раньше о нем не заботились, наверное.
В коридоре слышатся шаги. Дамир проснулся, заперся в ванной комнате на несколько минут и теперь медленно приближается ко мне. Он подходит со спины, расставляет руки по бокам от моего тела, упираясь ладонями в столешницу, склоняется и водит кончиком носа по моей шее. Я тут же прекращаю готовить, откладываю в сторону деревянную лопатку и откидываю на сильное плечо голову.
