Попить бы!
На тумбочке рядом с кроватью стояли непочатая бутылка минералки и коробка апельсинового сока. Но будет выглядеть очень странно, если я это попью… У меня вырвался тихий нервный смешок. Но, тут же смутившись, я скроила серьезное лицо и сделала несколько шагов назад.
Исаев кивком указал на стул у окна. Я послушно уселась, сложив руки на колени.
– Давай поближе, – попросил он и грустно усмехнулся: – Не бойся, не трону.
Я придвинула стул почти вплотную к кровати. Сейчас я его и не боялась. Нервничала – да, волновалась – ещё как, но страха не было. По правде говоря, происходящее мне вообще казалось почти нереальным – мы разговариваем с Исаевым без всякой вражды, так, будто ничего не происходило. Так, как общаются обычные люди. С ума сойти просто!
А если совсем-совсем начистоту, то было даже что-то очень пронзительное в эту минуту, отчего у меня даже защипало в глазах. Наверное, потому что он смотрел на меня так, словно ему больно…
– Я хотел у тебя попросить прощения, – наконец произнес он. И замолк, прожигая меня взглядом.
И всё? Просить прощения – это, конечно, замечательно, но мало… после всего мне – чертовски мало. Давай же, ну! Объясни всё. Иначе я сойду с ума. Вслух я, конечно, этого не сказала, но попробовала закинуть шар:
– За то, что было в гардеробе? Ты понял, что я ни при чем?
Хотя бы узнать, в чём ни при чем…
На миг в его лице промелькнуло сомнение или озадаченность. Но потом он кивнул:
– И за это тоже. Значит, ты и правда не отправляла моей матери тот видос?
– Что? Видео? Какое?
– Где мой отец с Вероникой.
– Это то, что записал Ярик? – догадалась я.
– Ну да, – хмыкнул Исаев, как мне показалось, зло. – Где он, кстати? Что-то давно его не было. Аж почти сутки.
Мне не особо понравилось, что он так язвит. Ярик всё-таки для него старается, много хорошего ему сделал. Но тут ни с того ни с сего всплыли слова Черемисиной про мой телефон. Да ну! Не может быть такого, упрямо подумала я. Однако в груди против воли засвербело ещё больше.
– Ярика отправили на олимпиаду по математике. А почему ты решил, что то видео отправила я?
Исаев взглянул на меня и вновь смутился. Таким он мне нравился гораздо больше, чем злым и колючим – каким он сразу же становился, когда речь заходила про Ярика.
– Так оно было отправлено с твоего телефона.
– Что?
Мне показалось, что я ослышалась, но Исаев повторил:
– С твоего, говорю, телефона оно было отправлено. Ты прости, конечно, что я сорвался на тебе. Наговорил всякого… Извини. Но что я мог подумать? Ну и перепугался за мать ещё... Но всё равно я не должен был так...
– С моего телефона? – вновь переспросила я ошеломленно. – Но это невозможно!
– Я потом перезвонил на тот номер, с которого прилетел видос. Перезвонил с телефона Рыжего. И ответила ты.
На несколько секунд повисла пауза. Да, было такое недавно – кто-то позвонил и сбросил, как раз накануне нашей стычки в гардеробе. Тогда я не обратила внимания – мало ли кто это, решила, что ошиблись номером, а вот сейчас припомнила.
– Но я этого не делала! У меня даже нет этого видео. И не было! Нет, я не понимаю, как это вообще возможно…
– Да что тут непонятного? Даш, ну всё же ясно. Если это не ты, то кто ещё? – Исаев смотрел на меня с сожалением.
Ярик? Под ребрами едко зажгло, как будто там разлилась кислота. С одной стороны, мне отчаянно не хотелось в это верить. Да как? Если он – единственный, кто тысячу раз меня поддерживал, кто всячески мне помогал, кто стал самым близким другом и кому я доверяла, как себе. А с другой, Исаев прав – если не я, то кто?
– Ярик? – почему-то шепотом спросила я. – Но зачем ему это?
– О-о, – он отвел взгляд к окну и усмехнулся. – Я бы сам хотел понять, зачем ему это… и всё остальное.
– Какое – остальное?
Мне сделалось дурно. Если это так, если это действительно Ярик с моего телефона каким-то образом отправил видео маме Исаева – то это же дикий ужас. Это просто за гранью моего понимания. Но было ещё и какое-то остальное?
Исаев заметно помрачнел. Ответил он не сразу.
– Я не могу тебе этого сказать, извини. Просто знай, я не хотел тебя обижать. Никогда этого не хотел. Просто я… – он осекся, сглотнул. Посмотрел на меня виновато. – Ты прости меня, Даша, за всё, что тебе сделал плохого. За тепличку прости, за всё…
– В этом что, как-то замешан Ярик? – с трудом выдохнула я.
Он промолчал, но посмотрел так, что внутри всё оборвалось.
Исаев, подумалось вдруг, совсем не умеет врать. А уж его лицо, его глаза – красноречивее любых слов. А что насчет Ярика?
И хотя сейчас Исаев ничего не сказал, я поняла – за этими их странными отношениями с Яриком скрывается что-то очень плохое…
– Расскажи, – глухо попросила я.
– Прости, – покачал он головой. – Если бы мог – сказал бы, но… не могу. Не проси, пожалуйста. И сама у него не спрашивай. Ни о чем не спрашивай. И даже не говори, что ко мне приходила. Вообще ничего ему не говори.
– Почему? – сглотнула я подступивший к горлу ком.
– Потому что Яр…
