– Хорошо, – ответила экономка и принялась хлопотать, разогревая чайник. Наверное, эта традиция есть всюду в мире – угощать гостей, особенно во время знакомства. Вот и Ёфа теперь суетилась, пока Глеб осматривал гостиную. Она была очень светлой, в мятных тонах, и повсюду – только натуральное дерево, никакого металла или пластика, за исключением бытовой техники, поскольку помещение оказалось одновременно и кухней.
– Красиво тут, – сказал Глеб.
– Да, ваша матушка постаралась. Это её идеи. Они с господином Дэвидом очень любили тут сиживать подолгу. Обсуждали свои дела, читали друг другу книги. Вы любите читать?
– Я как-то… больше кино смотреть, – ответил Глеб.
– Ну ничего. Это бывает. Лучше все-таки книги, мне кажется. Вы не считаете?
– Наверное. Скажите, вот имя у вас норвежское, а вы так хорошо по-русски говорите. Почти без акцента.
– Это благодаря вашей матушке. Она приняла меня на работу очень давно, в семье я тружусь двадцать лет. Чтобы понимать хозяйку, стала учиться вашему языку.
– У вас отлично получается. Я сначала даже подумал, что вы русская.
– О, нет, – рассмеялась Ёфа. – Я самая обыкновенная норвежская женщина.
Так, за разговором, быстро пробежало время, и вскоре Глеб услышал, как во двор заехала машина. Он выглянул в окно: по дорожке шла его мама. Парень поспешил к ней навстречу.
– Глебушка!
– Мама!
– Боже, как я рада тебя видеть, сынок!
Они обнялись и поцеловались.
– Давно приехал?
– Да с час примерно.
– Успел познакомиться с нашей очаровательной фру Ёфурфрид?
– Да, – улыбнулся Глеб.
– Вот и прекрасно. Сейчас будем ужинать.
Ужин они провели втроем, а после Глеб решил ещё прогуляться, пока Вера занялась изучением каких-то документов. Он был под глубоким впечатлением от всего. Когда ехал сюда, то думал, что окажется в роскошных апартаментах, среди позолоты и мебели из красного дерева, обитой парчой и атласом. Вместо великолепия – простота и функциональность. Никаких шикарных вещей, и даже машина, на которой приехала Вера (была за рулем сама, между прочим) не напоминала лимузин. Обычная «Вольво», хотя и не семейная малолитражка, а подороже, но не представительского класса.
Когда Глеб спросил мать, почему она так скромно живет, та ответила:
– Знаешь, сынок, здесь не принято кичиться своим богатством. Потому и не угадаешь, в каком из домов живут миллионеры, а в каком люди среднего достатка.
– Да, но ведь в чем-то разница проявляется?
– Конечно. В возможностях. Я могу, например, на месяц поехать на Мальдивы отдыхать или в кругосветный круиз на лайнере отправиться. Или, например, каждые два года менять машину. Да много чего, – ответила Вера. – Но строить из себя богача… нет, тут такое не понимают.
– Что же, во всей Норвегии ни одного особняка или поместья?
– Есть, конечно. Не без этого, у нас же тут всё-таки не республика, а королевство, и значит есть аристократы со своими имениями, как полагается. Но поверь: если кто-то хочет много земли и комнат, он покупает себе имение где-нибудь в уединенном месте, чтобы не раздражать никого своими финансовыми возможностями, – рассказала Вера.
– Очень это…
– Непривычно, да?
– Точно.
– Ничего, пройдет. Мне тоже сначала казалось, что глупо: быть богатым и не пользоваться этим на всю катушку. Но Дэвид объяснил: в жизни главное – душевный покой и семейный уют, остальное – так… для удовольствия, – пояснила мать.
– Наверное, он был прав, – грустно заметил Глеб.
– Послушай, – вдруг вспомнила Вера. – Ты же говорил, что приедешь со своим партнёром, Иннокентием. Где он?
– Мы расстались.
– Прости, сынок…
– Ничего, всё в порядке.
– Можно узнать почему?
– Он не смог меня простить. Я рассказал ему, каким человеком был многие годы, и он решил, что я вполне могу вновь вернуться в прежнее состояние, – ответил Глеб.
– А на самом деле?
– Дважды в одну реку войти невозможно, – сказал сын.
– Умница, – мать поцеловала его в лоб. – Что ж, пойду заниматься документами, а ты… придумай себе занятие. Хорошо?
– Да, конечно.
Этот разговор состоялся минут сорок назад, а теперь Глеб шел по какой-то улочке, сам не зная, куда направляется. Ему хотелось дышать свежим воздухом, непохожим на тот, что остался в родном городе.
Прогуливаясь, Глеб оказался у реки, потом по пешеходной дорожке дошел до середины моста. Опершись на деревянный парапет, остановился и стал смотреть по сторонам. Как же здесь было красиво! По синему небу плыли белые облака. Справа тянулись по склону, уходя вдаль и теряясь там, все те же невысокие домики. Над ними уходил вверх пологий холм, густо поросший хвойными деревьями. А может, это был не холм вовсе, а горная гряда, тянущаяся по обеим сторонам реки, и та за многие тысячелетия образовала долину. Глеб не слишком разбирался в географии, и ему было просто приятно смотреть на эту красоту. На спокойные синие воды, плавно текущие к Северному морю через фьорд, названный так же, как и город – Драммен. Дышать чистым прохладным воздухом. Наслаждаться спокойствием, хотя сейчас находился Глеб на одном из самых оживленных мест – через мост сновали машины.
Откуда-то вылетела чайка. Она парила высоко в небе, зорко высматривая добычу, и Глеб, задрав голову, принялся наблюдать за её полётом. Сначала птица парила над той стороной моста, где находился парень, затем полетела через сооружение. Глеб, всё так же глядя вертикально вверх, развернулся, и в этот момент произошло неожиданное. На него налетел велосипед. Удар был не слишком сильный, но Глеб полетел на тротуар, и единственное, что смягчило удар об асфальт – это высокое пластиковое ограждение, отделяющее пешеходно-велосипедную зону моста от проезжей части. По нему парень скатился вниз, ударившись спиной, и потому увидел краем глаза, как мелькнули за парапетом светло-коричневые ботинки и раздался короткий вскрик.
Глеб, едва приземлившись, тут же вскочил и кинулся к краю. Глянув вниз, обомлел: в воде барахтался, явно не умея плавать, велосипедист. Он кричал что-то, нелепо размахивая руками, но виновник столкновения ни слова не понимал по-норвежски. Вдруг человек погрузился в реку с головой, потом вынырнул на мгновение, что-то успел вскрикнуть, а потом опять погрузился под воду. В ту же секунду Глеб, сам о себя не ожидая такого, перемахнул через парапет и полетел вниз «солдатиком».
Вода больно ударила его по ногам, он ушёл в неё полностью, но тут же, сильно отталкиваясь ногами и руками, всплыл на поверхность.
– Э-э-эй! – закричал он, мотая головой из стороны в сторону. – Ты где?!
Но ответа не было, потому Глеб стал нырять. Буквально на второй раз ему повезло: он увидел совсем рядом темно-синий свитер, в котором, как подсказала память, был тот человек. Парень поднырнул под него, ухватил за подмышки и стал толкать наверх. Едва голова утопленника показалась над поверхностью, он сильно закашлялся, исторгая из себя воду, и сделал глубокий надсадный вдох. Потом закашлялся опять, но уже тише. Глеб же, из последних сил держась на воде (она оказалась жутко холодной, и он боялся, что ноги судорогой сведёт, тогда обоим конец), помогал велосипедисту не опускаться ниже уровня реки.
Неизвестно, что было бы дальше, не окажись местные спасатели такими проворными. Кто-то увидел, как мужчина прыгнул с моста в реку и позвонил в службу спасения. Та примчалась буквально через несколько минут – это был катер речного патруля. С него сбросили спасательный круг, и сначала утопленник оказался на борту, а затем и окоченевший Глеб. Он теперь сидел и сильно дрожал, глядя, как спасатели оказывают первую помощь мужчине. На вид ему было лет тридцать. Среднего телосложения, со светло-русыми бородкой и усами. Лицо располагающее, приятное, хотя теперь оно было мокрым и иссиня-бледным. А вот какого цвета у него глаза, Глеб пока рассмотреть не мог – у мужчины они были закрыты.
Их привезли в больницу, где переодели в сухое, помогли согреться, а потом они расстались. Каждого отправили на своё обследование: Глеба проверили на наличие ссадин и переломов, а вот незнакомца отправили, насколько понял виновник аварии, сначала на МРТ, а потом в палату интенсивной терапии – тот наглотался воды и сильно продрог. Через два часа, окончательно придя в себя, Глеб попросил принести телефон, чтобы позвонить матери. Его собственный смартфон, к счастью, остался на тротуаре, и законопослушные горожане отдали его полиции.
