вызывая в нас всех живой интерес и отклик.
Но все же, как я ни старалась, я была целиком в мыслях в папином кабинете.
Что же они скажут друг другу? И каков будет итог?
Я была готова сделать все лишь бы сохранить прежние отношения и с папой, и со своим любимым мужчиной.
Страм вошел в кабинет отца Луны и напряженно огляделся. Он искренне не понимал изменений в настроении Шварца, и относился к ним скорее настороженно, чем радостно.
– Александр, – тяжело выдохнул Шварц и указал своему гостю на уютное кресло, куда он мог бы присесть. – Я бы хотел извиниться за свое поведение перед Вами. Поймите меня, я защищал свою дочь, а в этом деле невозможно переборщить.
– Это я как раз понимаю, – согласился Страм.
– Я принял решение не препятствовать вашим с Луной отношениям, – Шварц словно переступал через себя, но продолжал говорить. – В конце концов она уже взрослая и сама неплохо разбирается в людях. Не стала бы она доверять ненадежному человеку.
– Спасибо. Мне лестно слышать подобные высказывания от Вас, – Страм позволил себе немного расслабиться.
– Только… – замялся Шварц. – Я по-отечески хотел бы Вас попросить: не разбивайте моей дочери сердце. Она у меня, конечно, вся такая независимая и самостоятельная, но все же она обычная девушка. Если у Вас нет намерений на какие-то длительные отношения, то хотя бы не внушайте ей ложные чувства. Вы ведь взрослый мужчина, а она еще совсем юная девушка. И юная, прежде всего в вопросах отношений. Она никогда не сообщала мне, что ей кто-то хотя бы нравится. Я уже не говорю о влюбленности. И если она влюбится в Вас, то не давайте ей надежду на что-то большее.
Александр замолчал. В его голове четко сформировалось решение, но сообщать об этом он не решался.
Луна – необычная девушка. Она так чутко чувствует его, так безропотно подчиняется, с такой самоотверженностью играет в его игры и при этом она умная и амбициозная. В ней было абсолютно все, что Страм так любил в женщинах. Даже больше. В женщинах обычно уже не было той детской смелости, уверенности в своих силах, той гибкости ума, что есть у Луны. Эта девочка сочетала в себе одновременно взрослую зрелую женщину в каких-то вопросах. Например, в той же сексуальной смелости, которая обычно не присуща молодым девушкам, толком не познавшим мир секса. И в то же время, Луна была еще совсем ребенком, которого можно научить чему угодно, воспитать под себя. Незаметно. Не ломая при этом ее личность.
Страм даже в мыслях не мог допустить, что после всего того, что он вложил и еще вложит в Луну, ею воспользуется другой мужчина! Он хотел бы зубами вцепиться в свою девочку и никогда никому ее не отдавать!
И пару дней назад его уже посетила мысль, что Луна должна принадлежать ему законным путем. Да, он хотел сделать ей предложение. Но не сейчас. Хотел, чтобы они привыкли друг к другу, хорошенько изучили. Ведь брак это уже совсем другая форма ответственности. В эту же кучу можно было свалить конфликты со Шварцем, которые Страм и не надеялся решить так быстро. Он думал на это уйдет чертова туча времени и нервов.
Но сегодня явно все звезды сошлись. Шварц сам пошел ему навстречу.
Но было и еще кое-что, что сподвигло Страма на решительные действия. Пока Луна и Селина гуляли, Бергман был весь как на иголках. Он так переживал за свою жену, так искренне хотел оказаться с ней рядом! Он сердился на Луну и в сердцах придумывал наказания для Селины, чтобы она больше не поддавалась влиянию Луны. Но что Страму действительно понравилось в этой ситуации, так это власть Бергмана над Селиной. Абсолютная, непоколебимая власть. Что бы ни случилось, Селина была женой Бергмана, а значит в любой момент ее можно было поймать, наказать, посадить под замок, не пустить на учебу или еще куда-то. Это были крайние случаи, но именно такие случаи показывали, что брак – это не только ответственность, но и абсолютная власть мужа над женой. Та самая власть для крайних случаев, которая может даже спасти жизнь. А с такой бойкой и уверенной в себе девушкой, как Луна, нужно держать ухо востро. Ведь случись чего, так Луна запросто может просто оборвать все контакты и даже уехать ни слова не говоря.
Поэтому, Страм решил больше не медлить.
– Господин Шварц, – решительно произнес он и встал с кресла. – Я не разобью сердце Вашей дочери и не внушу ей ложных чувств, потому что мои чувства – настоящие. Я люблю ее и прошу у Вас ее руки.
Шварц опешил от такого заявления и застыл на месте.
– Возможно, я тороплю события, – согласился Страм, – но я не отступлю. И я буду добиваться Вашего согласия до тех пор, пока…
– В этом нет необходимости, – заверил Шварц. – Я не против. Но! Сделайте мне милость, повстречайтесь еще хотя бы пару месяцев. Я вижу Вас, Александр, всего третий раз в своей жизни. И впервые я позволил себе взглянуть на Вас трезво и объективно. Пожалуйста! Это мое единственное условие.
– Хорошо, – разочарованно выдохнул Страм. – Но Луна будет жить со мной все эти два месяца.
– Тут я ничего не имею против, – улыбнулся Шварц. – Ну так… между нами не осталось больше недопониманий?
– Не осталось, – кивнул Страм и с улыбкой протянул свою огромную ладонь мужчине.
Дверь кабинета щелкнула, и через минуту в столовую вновь вошли Страм и мой папа. Я напряжённо всмотрелась в их лица, чтобы понять, о чем они говорили.
На лице папы играли радость, смущение и задумчивость. Если бы не признаки радости, я бы подумала, что мужчины вновь не поладили. Страм же просто светился от счастья. Он тщательно сдерживал улыбку и пытался казаться серьезным, но глаза выдавали его с головой.
Он так обрадовался примирению с моим папой? Но тогда почему папа такой задумчивый?
— Спасибо за гостеприимство, — Страм вежливо поблагодарил моих родителей, — но нам уже пора.
Александр подошёл ко мне и сжал мне плечо.
— Луна, нам пора домой.
Я удивлённо подняла на него глаза.
— Домой? — шепотом уточнила я.
— Домой, — хитро улыбнулся Страм. — Ты ведь живёшь у меня.
Я
