Я почувствовал пожатие руки Келли и посмотрел на нее сверху вниз. Она одарила меня ободряющей улыбкой. Прежде чем отпустить ее руку, я сжал ее и шагнул вперед, чтобы достать кольцо из кекса. Слоан таращилась на него так, словно никогда раньше не видела ни одного кольца.
Вынув его из кекса, я стер с ободка масляный крем. Слоан повернулась ко мне, ошеломленно глядя широко распахнутыми великолепными карими глазами.
Я взял ее левую руку и без всяких предисловий надел кольцо на безымянный палец.
Слоан продолжала на него таращиться, а он подмигивал и блестел в ярком освещении кухни. Затем она посмотрела на меня.
— Прозвучал ли вопрос? — практически пискнула она.
Я улыбнулся.
— Я никого не любил так, как люблю тебя, Слоан Харроу. Я не могу жить без тебя. — Я провел большим пальцем по кольцу. — И я хочу твоего обещания, что мне никогда не придется этого делать.
Внезапно она рассмеялась, восторг рвался из каждой ее поры, когда она потянулась, чтобы обхватить мое лицо ладонями.
— Такое предложение женщине полностью в стиле Уокера Айронсайда.
Обняв ее и притянув к себе, я спросил:
— Это «да»?
— На какой вопрос? — поддразнила она, а затем еще сильнее рассмеялась при виде моего хмурого взгляда. — Да! Да, я выйду за тебя замуж!
Ее крики привлекли девушек из торгового зала на кухню. Поняв, что происходит, они разразились аплодисментами. Но я смотрел только на свою невесту. Я целовал ее до тех пор, пока жар не охватил меня с ног до головы от осознания того, что она согласилась стать моей навсегда. Следовало отпустить ее, пока ситуация не стала неуместной.
Нас кто-то сжал, и мы посмотрели вниз на Келли, которая обнимала нас обоих и прыгала вверх и вниз.
— Значит ли это, что мы можем взять фамилию Айронсайд? — практически прокричала она матери.
— Да, — твердо ответил я, когда Слоан сказала:
— Ну, на дворе двадцать первый век, малышка, так что мы можем оставить нашу фамилию, если хочешь.
Я грозно зыркнул на нее.
Ее губы дрогнули от веселья, а затем она кивнула Келли.
— Да, поскольку Уокер, по-видимому, не присоединился к нам в двадцать первом веке, мы можем взять фамилию Айронсайд.
Келли в восторге потрясла кулачками, а я в отместку пощекотал Слоан.
— Ой, Уокер, перестань! — Ее смех отражался от стен пекарни, пока она извивалась в моих руках.
Я продолжал, желая услышать ее хихиканье. Наконец, решив, что с нее достаточно, я остановился и прижал ее к себе. Глаза Слоан сверкали от слез, вызванных смехом.
— Ненавижу, когда меня щекочут, — пожаловалась она с широкой ухмылкой.
— Стоит вспомнить об этом, когда я свяжу тебя в следующий раз.
Ее глаза вспыхнули, и она пробормотала:
— Только посмей.
— Что посмей? — полюбопытствовала Келли, набивая рот одним из наших кексов. Видимо, ждать ей уже надоело.
— Ничего. — Слоан обняла меня за талию. — Как бы мне ни хотелось смотреть только на это кольцо в течение следующей тысячи лет, пора открывать пекарню.
— И мы здесь, чтобы помочь. Кроме того, у меня есть вот что. — Я достал из кармана бархатный мешочек, и оттуда выпала цепочка из белого золота. Указав на кольцо, я распорядился: — Давай сюда.
Озадаченная, она неохотно сняла обручальное кольцо и протянула его мне. Я просунул его через цепочку.
— Чтобы сохранить в безопасности, когда ты на кухне.
Наконец, поняв, Слоан повернулась, чтобы я мог надеть цепочку ей на шею.
— Ты все предусмотрел. — Она повернулась и посмотрела на меня с такой любовью, что я едва мог это вынести. Я никогда не узнаю, чем заслужил ее. Но точно знал, что никогда ее не оставлю. — Постоянно думаешь обо всем.
Погладив ее щеку большим пальцем, я тихо сказал:
— Нет. Только о том, что касается тебя.
Слоан поправила цепочку, чтобы кольцо легло ей на грудь.
— Никто не поверит, что ты такой романтик. Мне нравится быть единственной, кто это знает.
— Я тоже это знаю. — Келли доела кекс и отряхнула руки от крошек. — Давайте посмотрим правде в глаза, Уокер похож на «Ментос». Твердая оболочка с мягкой начинкой. Любой, кто хорошенько к нему присмотрится, может это понять. По словам мамы Льюиса, именно Уокер снова свел вместе Монро и Бродана. Так что… — Она указала между мной и своей мамой. — На самом деле, ничего удивительного.
Я не знал, как ко всему этому относиться, но Слоан выглядела готовой обмочить трусики от смеха. Она повернулась ко мне с широко раскрытыми глазами и дрожащим от веселья голосом сказала:
— Устами младенца. Думаю, теперь я буду называть тебя своим Ментос.
Улыбка тронула мои губы.
— Даже и не думай. — Я осторожно подтолкнул ее к входу в торговый зал.
— Нет, я, по крайней мере, должна включить это в свою свадебную клятву, — продолжила она, пока я с силой вел ее вперед. — Моя любовь, мой Ментос!
Келли хихикнула рядом с ней.
— Я могу забрать кольцо обратно.
Они проигнорировали мой спокойный тон и пустые угрозы.
— О, может, нам стоит приготовить свадебный торт Ментос.
— Я сожалею обо всех решениях, что принял с того момента, как проснулся этим утром.
Слоан фыркнула, протягивая мне фартук.
Я посмотрел на него.
— Ты сказал, что хочешь помочь. Специально для тебя я заказала один побольше. — Она помахала фартуком у меня перед носом. — Или мне заказать тебе другой… с Ментос?
— Я знаю несколько способов убить человека.
— Один из них связан с Мент…
— Не заканчивай это предложение.
Она радостно улыбнулась.
— Я люблю тебя.
— Я подписался на то, чтобы всю жизнь подвергаться пыткам со стороны тебя и Келли, да? — спросил я в многострадальном понимании.
— Вроде того. — Она приподнялась на цыпочки и крепко меня поцеловала.
— Здорово. Я тоже тебя люблю. — Я выхватил у нее фартук и надел его.
Я хмуро глянул вниз на розовую ткань с белой надписью спереди: «Крошечная пекарня Келли». Выругался про себя, так как пытался не ругаться при Келли. Слоан прочитала выражение моего лица, и подрагивающими от сдерживаемого смеха губами повторила:
— Я очень люблю тебя.
Я указал на нее.
— Только ради тебя.
Она была так счастлива, что я не мог сожалеть об этом.
Даже когда первым ублюдком, переступившим порог пекарни, был Бродан Адэр. Его губы округлились в медленном «О», когда он вошел с небольшой толпой, Монро и Ноксом на руках. В глазах Бродана сверкнуло садистское ликование при виде меня в розовом фартуке.
— О, как пали сильные. — Бродан лыбился, как гребаный дурак. — Похоже на карму. — Он повернулся к жене, практически трясясь от радости. — Разве это не похоже на карму?
Монро ухмыльнулась:
— Это похоже на день, когда мой муж может умереть, если не проявит осторожность.
Он оглянулся на мое каменное выражение лица.
— И это момент для моей фразы: «А я тебе говорил».
— Я люблю ее. Мы помолвлены. Приди в себя. Покупай торт или проваливай.
— Помолвлены! — вскрикнула Монро и, ни на кого не обращая внимания, бросилась вокруг прилавка, чтобы обнять Слоан.
Улыбка Бродана теперь выражала искренность и теплоту.
— Рад за тебя, Уок. Поздравляю.
— Спасибо. Торт?
Он хохотнул в ответ на мою резкость и посмотрел на стеклянную витрину, полную творениями Слоан.
— Я возьму шоколадное пирожное.
— С тебя десять фунтов.
Бродан нахмурился.
— На ценнике написано четыре фунта.
— Она всегда занижает цены.
— Уокер! — упрекнула Слоан, смеясь рядом со мной. — Это же Бродан.
— Ты права. Он богатый. Пятнадцать фунтов.
Бродан сердито посмотрел на меня, но Нокс сбил с его лица яростное выражение, случайно шлепнув отца по щеке. Мой друг взял ручку сына и поцеловал ее. Затем ухмыльнулся мне.
— Так, значит, ты скоро пополнишь свой крохотный клан?
— Ты хуже гребаной бабы.
— Уокер.
Я повернулся к Слоан, она смотрела на меня круглыми глазами.
— Не ругайся в моей новой пекарне.
