Доминик покачал головой и пригвоздил меня обвиняющим взглядом.
— А ты об этом знала?
— Ты зря у нее спрашиваешь, — встряла Анжела до того, как я успела открыть рот. — Она провела ночь с Блейном. Снова.
У меня отвисла челюсть. Я не знала, что было более унизительным: заявление Анжелы о моей недавно возродившейся сексуальной жизни на весь бар, ухмылка Си Джея, сидящего рядом с ней и осматривающего меня с ног до головы или самоуверенное выражение лица Блейна. Я решила, что небольшое дружеское возмездие будет весьма кстати.
— И слава Богу, — парировала я. — Чертовски уверена, что не хотела бы лицезреть, как ты бежишь в комнату Дома в одном лишь страпоне, чтобы позаимствовать лубрикант. В очередной раз.
Лицо Дома стало походить по цвету на вишневую помаду Анжелы.
— Анж, храни это дерьмо в своей комнате! Я не хочу, чтобы там, где я сплю летали пластиковые члены! И заимей, в конце-концов, собственный чертов лубрикант!
Я покачала головой, поражаясь беспардонности своих соседей, и, оставив их препираться между собой, оглянулась на Блейна.
Я вернула ему улыбку.
— Все еще хочешь быть необычным? — спросила я, кивая в сторону шумной сцены, разыгравшейся перед нами.
Он перекатил металлическую штангу у себя во рту, заставляя восхитительную боль, все еще притаившуюся у меня между ног, перерасти в пульсацию.
— Если это поможет мне быть с тобой, то да. Я хочу быть чертовски необычным.
В течение следующего часа, толпа в «Глубине» удвоилась, заставляя нас попотеть. Но я была рада отвлечься. Когда Блейн был рядом, все, о чем я могла думать, это о том, как он придавливал меня к кровати, расположившись своими бедрами между моими ногами; о его языке, прокладывающем дорожку вдоль моего горла вниз к моим затвердевшим соскам...
— Кам?
Я обернулась к Блейну, на лице которого застыла понимающая улыбка.
— Это утро было невероятным, — прошептал он. Мое лицо залила жаркая волна, такая же, которая уже бушевала в животе.
— Вот, пожалуйста, ты снова на меня смотришь таким взглядом.
Заметив мой румянец, Блейн погладил меня по щеке тыльной стороной ладони.
— Таким, от которого ты нервничаешь?
Я отвернулась, смущенная своим легкомыслием.
— Нет. Таким, от которого я хочу обнять тебя и позволить...
— «Глубина», как ваши дела сегодня вечером? — заорал голос Анжелы из динамиков, переключая мое внимание на сцену. Блейн не отрывал от меня свой сосредоточенный взор, ожидая, что я закончу озвучивать свою фантазию. — Следующий участник чертовски хороший музыкант и он уже у нас выступал. И, дамы... он очень горяч, верно?
Ей ответили пронзительным свистом и криками, приправленными эстрогеном. Бар приветствовал на сцене уже знакомого певца. Я не могла вспомнить, где я его видела, но он пробудил мой интерес в достаточной мере, чтобы я задержала взгляд на экипированном гитарой блондине.
Внезапно на меня, подобно двухтонной плите, навалилось воспоминание, сбивая мое дыхание и вызывая предчувствие новых слез. Это был тот же парень, который выступал здесь неделю назад. Это он пел песню, которая заставила меня убежать в подсобку до того, как я сорвалась в неконтролируемых рыданиях. Песню, которая вызвала болезненные воспоминания о человеке, ранившем меня до самого основания. И когда слезы прорвали плотину отчаяния, Блейн был рядом. Он притянул меня к своей груди, обняв сильными руками, позволяя мне выплескивать на его футболку горе и гнев, копившиеся во мне двадцать три года.
Я встретилась глазами с Блейном в надежде, что он поймет мою реакцию и позволит мне ускользнуть прежде, чем эмоции снова меня потопят. Я не могла вернуться в тот темный угол в моей голове. Не могла и дальше позволять ему видеть меня сломленной и потерпевшей поражение.
— Подожди, малыш, — попросил он. В его теплых глазах не было тревоги, не смотря на то, что он видел мое «представление». — Это не то, о чем ты подумала. Все будет хорошо.
Он развернул меня лицом к сцене, где парень как раз усаживался перед микрофоном.
— Добрый вечер, — произнес он насыщенным ровным голосом. — Меня зовут Тейлор Харт и у меня есть особенная песня, посвященная особенной девушке от кое-кого, кто… — сделав паузу, он улыбнулся и просканировал толпу глазами, — чертовски от нее без ума. — Он заметил меня и Блейна, стоящих в баре и кивнул нам с озорной улыбкой на лице. — Это песня «Your guardian angel»[23], принадлежащая группе «Рэд Джампсут Эпэрэтэс». Надеюсь, вам понравится.
Я тот час же посмотрела на Блейна, встретившись с его понимающим взглядом. Этого было достаточно, чтобы заставить меня мысленно отплясывать брейк-данс под битбокс[24] моего колотящегося сердца. Он подошел ко мне и беззастенчиво притянул к себе за бедра, искривив губы в улыбке.
— Мне медведь на ухо наступил, но, как говорится: долг платежом красен. — Он провел своими разукрашенными пальцами по линии моей скулы, и я рефлекторно потянулась за его прикосновением. — Я не хочу, чтобы ты держалась за воспоминание о произошедшем во время его прошлого выступления. Я знаю, что тебя каждый раз будет ранить его пение. Поэтому прошу: позволь мне помочь тебе создать новое воспоминание, хорошо?
Словно повинуясь команде, Тейлор начал петь, захватив мое внимание завораживающими звуками гитары. Его голос был таким же сладким и мелодичным, как я и запомнила. Но теперь он переплетался с нежными словами, которые стремился донести до меня Блейн. Они заставили мои глаза увлажниться слезами счастья, которых я никогда не проливала до этого самого момента.
Блейн позади меня передвинулся и переплел свои руки у меня на груди, открывая мне полномасштабный вид на сцену. Тейлор громко пел слова, окутывающие меня обещанием, надеждой, безопасностью.
И любовью.
В стихах песни, срывающихся с губ певца, была чистая, концентрированная любовь. И хотя Блейн не пел их лично, я слышала, как этим строкам громко и ясно вторила его душа.
— Я никогда не позволю тебе упасть...
Эти слова не могли означать бы больше, даже если бы Блейн пропел их сам. Ему не нужно было этого делать. Я и без этого все чувствовала. Я ощущала его. Каждую частицу этого безупречно красивого мужчины, Блейна Якобса. Эмоция каждой ноты и аккорда пробудили внутри меня что-то такое, о существовании чего я никогда не подозревала. С каждым мелодичным семенем, зарожденным музыкой, в моем сердце, находящимся в укрытии печали, прорастала красота.
После того как Тейлор закончил второй припев, к нему со своими инструментами подключились девушки из «Анжел Даст», доведя песню к драматической кульминации. Люди ответили им приветственными возгласами, потрясая кулаками в воздухе. Блейн медленно покачивал меня из стороны в сторону, уткнувшись лицом мне в шею. Я ничуть не стыдилась своих слез, стекающих по моим щекам. Я была слишком очарована признанием, чтобы беспокоиться об их смахивании. Для меня эти слезы были почетными, и я желала как можно дольше находиться в ощущении блаженства.
