— Ну разумеется.
— Это касается материала для «Санди таймз». Роза невзначай намекнула Фийоне, что в убийстве маркиза принимали участие двое. Хотя каждому известно, что это сделал брат Валентины, Фалько. Согласись, было бы здорово узнать, что он действовал с соучастником. Это бы точно придало статье остроты.
— Да Роза все, что угодно может сказать! Она такая фантазерка!
— Вот именно. Однако Козима должна знать наверняка. И теперь, когда ты находишься с ней в столь близких отношениях, ты легко сможешь это выяснить. И, пожалуйста, дорогой, поторопись поймать с поличным нашу незваную гостью. Не то ты рискуешь прослыть таким же бестолковым, как и сыщики из полиции! Я потеряла покой от постоянного беспокойства и ожидания. Это ведь мой любимый флигель, моя гордость и отрада, а я не смею лишний раз к нему приблизиться!
Люк промолчал в ответ. Делать то, о чем его просила мать, у него не было ни малейшего желания.
Едва он решил позвонить, как телефон затрещал сам.
— Козима, а я только собирался с тобой связаться! — сказал он. — Как ты сегодня себя чувствуешь?
— Роза все знает и о тебе, и о бриллиантовых сережках.
— Успокойся, Кози. Совершенно не о чем волноваться. Ты говоришь так, словно она застукала тебя в тот момент, когда ты грабила банк!
— Я думала, она лопнет от злости!
— Послушай, любимая, она замужем, а ты — нет. Мы с тобой два необремененных супружескими отношениями человека, которые нашли друг друга. И в этом абсолютно нет ничего плохого. Если Роза немного ревнует, то это, в конце концов, ее проблема.
— Мне кажется, это она околачивалась возле флигеля прошлой ночью.
— Ты так думаешь?
— Она сказала, что ей известно о наших отношениях, поскольку она видела нас.
— Понятно. Значит, мы нашли нашу незваную гостью, — весело произнес Люк.
— Незваную гостью?
— Это длинная история. Я как-нибудь расскажу ее тебе за ужином.
— Даже не представляю, что можно было делать там посреди ночи.
— Да ведь она же просто одержима мыслями о Валентине. Розе кажется, что она и есть Валентина, — ответил Люк. — Вполне вероятно, что она лежит там, на кровати, предаваясь мечтаниям о приключениях, которые ей не суждено претворить в жизнь.
— Она ревнует еще и потому, что усматривает параллель между мной и Валентиной. Я тоже влюбилась в англичанина, который подарил мне красивейшие бриллианты.
— Будем надеяться, что мы не станем свидетелями такого же печального конца, — ухмыльнувшись, сказал Люк. — Кстати, мой отец нашел твою серьгу на ковре.
— А я-то думала, куда она подевалась.
— Что ж, просто не надевай вторую, иначе моя мать может заметить это и уж тогда точно повесит тебя на первом же суку. Я приду в тратторию на ленч. Теперь, когда наши отношения больше нет необходимости скрывать, я готов кричать о них во всеуслышание. Я так горжусь тобой, Кози. — Она хотела было что-то возразить, но он не позволил. — Я все равно приду, хочешь ты этого или нет. Я безмерно счастлив, что нам больше не надо таиться. Мы оба слишком взрослые для того, чтобы играть в эти ребяческие игры.
— Возможно, — согласилась Козима, — но Роза еще не готова к этому.
Нэнни и Фийона возвратились с прогулки. Ромина бросила взгляд на своего братца, заметив, что из инертного человека он на глазах превратился в уверенного в себе мужчину. Потом взглянула на Фийону. На первый взгляд, в ее внешнем виде ничего не изменилось — та же сгорбленная осанка, та же неряшливость, однако и в ней чувствовалась какая-то перемена.
— Мадонна! — чуть слышно прошептала Ромина. — А девушка-то, похоже, совсем не строгих правил!
— Это было просто прелестно, — сказала Фийона, плюхнувшись на стул. — Ничто не может сравниться с морем.
— А что скажешь ты? — спросила Ромина своего брата.
Он виновато посмотрел на нее.
— Мне тоже понравилось. Пойду-ка я лучше переоденусь к ленчу. Слишком жарко для человека моего веса.
— А разве морская вода тебя не охладила? — поинтересовалась Ромина язвительным тоном.
— Наверное, так и должно было произойти. Однако, пока я, возвращаясь сюда, взбирался по склону, я снова сильно разгорячился.
Нэнни быстро удалился, не дожидаясь каверзных вопросов. Но, очутившись в своей спальне, он позволил себе, не сдерживаясь, расплыться в широкой улыбке. Последний раз он занимался сексом очень давно — более двадцати лет тому назад, и потерпел тогда унизительное фиаско. При воспоминании об этом он снова содрогнулся от стыда. Ему очень хотелось надеяться, что та девушка давно умерла, унеся с собой в могилу воспоминания о его постыдном провале. После того неудачного опыта Нэнни всеми силами старался избегать интимных отношений. Однако Фийоне удалось расшевелить то, что, казалось, было погребено навсегда, и вот Лазарь ожил вновь. Он не мог сказать, чем именно она так возбуждала его. Возможно, все дело было в ее раскованной манере поведения и неторопливом, лишенном всякой суеты подходе к сексу. Фийона возжелала его и овладела им, даже не спрашивая его согласия, и он, как ни странно, смог удовлетворить ее. Сейчас Нэнни едва узнавал человека, глядящего на него из зеркала. Раздевшись, он даже осмелился задаться вопросом: а что, если она снова захочет повторить этот эксперимент?
Очутившись в городе, Люк припарковался на площади. Выйдя из машины, он заметил Франческо, который проказничал рядом с небольшой компанией старых вдов, собравшихся на скамейке под пальмовым деревом. Он дул им в лицо, смеясь над тем, как они в полной растерянности оглядываются по сторонам. Люк укоризненно покачал головой, дивясь озорным выходкам мальчика. Тот, по-видимому, был безмерно рад счастью своей матери, поэтому его лицо светилось широкой и беззаботной улыбкой. Внезапно почувствовав присутствие Люка, малыш оторвался от своего занятия, чтобы взглянуть на него, а затем указал ему на церковь.
Люк вошел через большие двери. Внутри, как всегда, пахло ладаном, а свечи мерцали, словно маленькие звездочки. Не сразу увидев Козиму, он немного побродил вокруг, заглядывая внутрь маленьких приделов, пристроенных с двух сторон основного здания и снабженных собственными сверкающими алтарями, на которых мигали свечи. И только очутившись под сводом центрального нефа, Люк увидел, как Козима о чем-то очень серьезно беседует со священником — в глубине церкви, у самого алтаря. Они сидели, разговаривая шепотом, почти касаясь друг друга головами. Какое-то время Люк просто наблюдал за ней, не желая нарушать их мирную беседу. Ему показалось, что он услышал слова «Лондон» и «Англия».
Увидев его, Козима, похоже, испугалась и, что-то сказав священнику, встала.
