картинно выпускает воздух в небо. Позер во всем.
— Отлично выглядите сегодня, — продолжает свою игру в субординацию.
— И еще раз спасибо, — не ведя глазом, отвечаю я.
Он, наверное, ждет, что замнусь, начну поправлять прекрасно сидящее платье и наброшенный на плечи жакет, что выдаст мою нервозность. Но ее нет. Я одевалась не для него, и его мнение меня больше не трогает.
— Как насчет обеда? — тушит окурок об урну и красивой дугой отправляет бычок туда же. — Есть интересное предложение, — снова ловит мой взгляд своим.
Все эти фишки со мной уже не работают, милый. У меня стойкий иммунитет после твоей смачной прививки.
— Мой обед уже зарезервирован. Но спасибо за предложение, — с ничего не значащей улыбкой говорю я и отвлекаюсь на телефон.
Час, как самолет приземлился. И не звонит.
Вот кто точно заставляет меня нервничать.
— Да ладно тебе, Ангел мой, — улучив момент моей растерянности, Державин заходит сзади и тревожит своим дыханием мою ушную раковину. — Ничто не мешает развлекаться нам, как в старые добрые. Я признал поражение. Восхищен и сражен. Ничего больше тебе доказывать мне не нужно.
Какой же самонадеянный…
Слова, которые я хочу произнести на его циничный выпад, застревают в горле, потому что возле бизнес-центра тормозит машина с шашечками. А у нас здесь не бывает таких машин посреди рабочего дня. И еще до того, как из дверей появится долгожданная наглая морда, не потрудившаяся мне позвонить по прилету, я точно знаю, что это Он.
Он приехал.
Я срываюсь с места, забыв обо всем, что только что было сказано и сделано. Обо всем и всех. Я бегу на чертовых каблуках, как в кроссовках, не чувствуя земли под ногами. Таксист как раз достает огромный коричневый чемодан из багажника, когда я влетаю в сильные объятия.
Антон обхватывает мою талию своими огромными ручищами и подкидывает вверх, и я совершенно по девчачьи, напрочь позабыв, что в платье, а на меня сейчас глазеют коллеги, обхватываю его ногами. Жакет слетает с плеч, звенят мои массивные браслеты, волосы разлетаются в стороны и окутывают нас белым облаком.
Он ничего не успевает сказать, только впиться в мои глаза своими, а я уже нападаю на его рот. Жадно, нетерпеливо, совершенно развязно для сцены на улице.
Его гладко выбритое лицо шок для меня, как и довольно короткие волосы. Я же помню, как он уезжал патлатым и заросшим. И по видеосвязи он выглядел ненамного опрятней. Это для меня? Он тоже хотел быть красивым для встречи со мной?
Мы целуемся, кажется, целую вечность. Выпиваем друг друга до дна, восполняем каждую из невозможных секунд в разлуке.
— Привет, — шепчет он, наконец, когда губы теряют чувствительность.
— Восемьдесят шесть дней, одиннадцать часов и тридцать пять минут. Может, уже больше, — запыхавшись, выдаю ему в губы.
— Я бессовестно опоздал.
— Ты как раз вовремя.
Антон ставит меня на землю, все еще сжимая в своих объятиях, и пристально всматривается в мое лицо.
— Такая же красива, как запомнил. Думал, придумал себе.
— Бессовестный лгун, — смеюсь я, оглаживая пальцами его гладкую щеку. — Это ты совсем другой. Я — всегда я.
— Ты — всегда ты, — подхватывает он и снова целует. Если бы не взвизг шин удаляющегося такси, мы так и стояли бы посреди дороги.
— Почему не поехал домой? Почему не позвонил? — наконец, возмущаюсь я.
— Не мог больше ждать. Сюрприз удался?
— Ты мастер сюрпризов. Ты в курсе, что твои вещи доставили к твоей матери?
— Конечно, — кивает он.
— А ничего, что ты не сказал ей, что возвращаешься насовсем? Бедная женщина думала, ей следом за твоей кушеткой посмертный орден вручат. И до тебя не дозвониться, ты уже был в дороге.
— И как мама? — серьезно спрашивает он. Хотел как лучше, получилось, как всегда. Надо было все сразу им рассказать, что мы ныкаемся, как подростки?
— Жива. Откачали.
— Тогда поехали? — хватает меня за руку.
— Куда?
— Все расскажем.
— Сейчас? Мне еще час работать.
— Пожалуй, ты права, часа нам хватит, — подхватывает меня на руки, отчего я громко вскрикиваю, и тащит в сторону бизнес-центра. — Ты там говорила, у тебя свой кабинет?
— Чемодан! — смеюсь я.
— Там ничего ценного. Все мое у меня на руках.
Я снова громко смеюсь, расслабляясь на его руках. Меня так еще не носили. Бережно и любя. Что я, в самом деле, за человек-контроль? Теперь есть, кому поломать голову за меня.
Пусть старается.
Эпилог
Три месяца спустя
— Геля, ты же не серьезно? — возмущается Ида, тряся огромным белым бантом, который должен был украшать мою голову.
— Я передумала, — спокойно пожимаю плечами. — Девушка может передумать, — закидываю в рот тарталетку. М-м-м, лосось бомбический.
— Не за два часа до свадьбы! — впервые вижу, чтобы она так нервничала. И чего все так суетятся? Я вот абсолютно спокойна. Я просто передумала выходить замуж.
Что здесь такого?
— Это всего лишь роспись, — закидываю в себя еще одну заковыристую закуску и с аппетитом жую. Блин, идея заказать кейтеринг для сборов невесты — шикарна. Еще бы шампанского кто налил.
— Геля, — тяжело выдыхая, говорит подруга. — Ты сама замуж хотела. Кольцо это шантажом выторговала, — припоминает.
Ничего ей рассказывать нельзя, ну честное слово. Это был не шантаж. Я поставила ультиматум! А то живет тут, понимаешься ли, без обязательств, спит в моей постели, ест мои кабачки. А я молчать не умею.
Антон над тирадой о претендентах на мой безымянный палец поржал, поржал,
