спинку стула, — ладно, после пар не убегай, сегодня в офисе работаем.
— А Макарова твоя против не будет? — нет, точно от нас понабралась, язва.
— Заметила значит? — улыбаюсь, при упоминании фамилии Ксюши.
— Сложно не заметить, как ты ее на университетской парковке слюнявишь.
— Фу, как грубо. Сонька, а Сонька, — обнимаю ее за плечи, притягиваю к себе, — ты когда язвой такой стать успела?
Она сначала смеется, а потом, подняв глаза, меняется в лице, словно приведение увидела. И мне даже оборачиваться не нужно, чтобы понимать, кто за моей спиной находится.
— Молодые люди, обитель разврата в другом месте разводить будете.
Хасанов, как часы.
Оборачиваюсь, отпускаю Соньку. Смотрю в упор на Хасанова, он в ответ на меня, потом на Соню. Взглядом ее сверлит, челюсти сжимает. Злится.
— Да вы че, Заур Халилович, какой разврат, исключительно светлые чувства, — я, честно говоря, сам не знаю, зачем это говорю, но Хасанов внезапно меняется в лице. Кажется, это я зря и мне теперь домашки тоже переделывать придется.
Хасанов тем временем становится чернее тучи, и вроде в руках себя держит, но я-то вижу, что мужик на грани.
— Всем доброе утро, — он наконец переводит внимание на аудиторию.
— Ты дурак что ли? Ты зачем это сказал?
— Ну мы ж друзья, будем вместе страдать, по-дружески.
Однако, вопреки моим прогнозам, Хасанов не бушует, и даже у Соньки домашку принял, правда, только одну, остальные забраковал. Но это уже что-то. Меня вообще трогать не стал, видно, подумал, что с дурака взять нечего. В общем прошло все вполне сносно.
После завершения пары Хасанов пулей вылетел из аудитории, чем привлек к себе всеобщее внимание.
— Нет, Сонька, все-таки чет ты не договариваешь, — обращаюсь к Никитиной, когда за Хасановым с грохотом захлопывается дверь.
Она собирается ответить, но не успевает. У меня начинает звонить телефон. Увидев на экране имя, киваю Соньке, чтобы шла без меня, сам отвечаю на звонок.
— Какие люди, — произношу не приветствуя, — ты че, протрезвел что ли?
— Смешно, я оценил, — раздается из трубки.
— Я так понимаю, звонишь ты не просто так?
— Угадал? Как там братишка? — спрашивает уже серьезнее.
— Нормально, в целом.
— Ясно, с отцом, значит, так и не помирился?
— Сложно все, сам же знаешь.
— Да, — выдыхает в трубку, — с нами он тоже не спешит созваниваться, — добавляет как-то удручено.
— Алан, ты же понимаешь, что он просто пока не готов.
— Год прошел, ладно, я че звоню, у него ж днюха послезавтра. Мы с отцом сегодня прилетаем, надо бы отпраздновать.
— Не думаю, что это хорошая идея, Белый не из любителей праздновать дни рождения.
— Да кто его спрашивать будет, ниче, пусть с родней пообщается.
Родня у Белого такая же непробиваемая, как и он сам.
— Есть ему с кем общаться, и дни рождения проводить, нафиг вы ему сдались? — посмеиваюсь, вспомнив о Ромашке.
— Эт с тобой что ли? Слушай, а я-то думаю, че вы вечно вместе, только не говори мне, что мой брат из этих… я же его придушу, — ладно один-один.
— Дебил, ты, Агеев, девушка у него появилась, посимпатичнее нас с тобой будет и чет мне подсказывает, что он ни хрена не родственничков выберет.
— Да ладно? Да ты че, где Рус и где девушка, ты грибов что ли объелся?
— Я тебе серьезно говорю.
— Кхммм, — прокашливается. — Ну ок, девушка так девушка, познакомимся с кралей.
— Ты…
— Бля, я побежал, отец орет, я позвоню еще, Русу ни слова, сюрприз будет, епта.
Он отключается, а я как дебил последний продолжаю стоять посреди аудитории, держа телефон у уха.
И вот чего мне теперь делать? Я ж про Ромашку просто так ляпнул. Она, небось, и не знает даже ничего. Белый наверняка ничего не сказал.
Окинув взглядом пустую аудиторию, хватаю вещи, выхожу в коридор и сразу же врезаюсь во что-то очень маленькое.
Ну надо же.
— О, Василиса Григорьевна, а я как раз о вас думал, — улыбаюсь, глядя на Ромашку, потирающую лоб. Осматриваю ее, на плече опять замечаю огромную сумку с книгами. В кайф ей что ли тяжести носить?
— В каком смысле вы обо мне думали?
— Ну явно не в том, о котором подумали вы, в этом смысле пусть о вас Белый думает, у него хорошо получается.
Я с огромным удовлетворением смотрю на Ромашку. Она сначала краснеет, потом бледнеет. Смотрит на меня глазищами своими испуганными, нервно по сторонам косится.
— Да нет никого, че вы перепугались-то так.
— Я не понимаю, о чем ты, — она поправляет сумку на плече, а мне смешно становится.
Беру ее за руку, тяну в аудиторию и закрываю дверь.
— В…Волков, ты что себе позволяешь, — она явно пугается, отходит назад.
— Так, Василиса Григорьевна, дышим, и успокаиваемся, мы просто поговорим и давайте без этих вот сказок о том, что вы ниче не знаете, у меня пара через пять минут.
— Волков, дай мне выйти.
— Дам, — киваю, — Ромашка, а Ромашка, ты хоть в курсе, что у ненаглядного твоего послезавтра день рождения?
Неудачное знакомство
Егор
— Александровна, да не трясись ты так, это всего лишь мой дед.
— Да, и еще полсотни человек, — она вздыхает, в который раз пытаясь выровнять дыхание, а я на расстоянии слышу, как сильно колотится ее сердце.
— Малыш, ну чего ты у меня
