class="empty-line"/>
44
Райли
Я влюблена, забавно. Вблизи этого не видно. Оно слишком массивно.
Только когда ты оказываешься в самолете, летящем за пять тысяч миль отсюда, вырисовывается общая картина, и ты понимаешь, что человек, которого ты оставляешь позади, — это тот, без кого ты не можешь жить.
Ты понимаешь это, потому что миля за милей твое сердце чувствует, что его раздавливают, желудок скручивается в узлы, и все клетки твоего тела выкрикивают его имя во всю мощь своих маленьких клеточных легких.
Боль разлуки невыносима.
Ты чувствуешь себя так, словно вот-вот умрешь.
Ты хочешь умереть, если это означает, что ты больше никогда его не увидишь.
И гнев. О боже! Гнев на то, что именно он вынудил нас расстаться в первую очередь. На него с его глупыми принципами и чрезмерно развитой склонностью к самопожертвованию.
Если бы он только знал, что этим расставанием убьет меня, а не спасет, возможно, он бы дважды подумал.
Как только я увижу его снова, я надеру его большую бородатую задницу.
Осторожный стук в дверь выводит меня из задумчивости. Я нахожусь в одной из спален в этом новом доме Слоан и Деклана, на деревянном полу остаются бороздки от моих шагов.
В моем мозгу крутится канавка, снова и снова прокручивая в голове все, что сказал мне Мал перед нашим отъездом в город.
Он знал, что я буду настаивать на том, чтобы поехать с ним. Он также знал, что я буду настаивать на том, чтобы не оставаться в грузовике перед магазином. Он мог точно предсказать, что я буду делать на каждом шагу, и теперь я злюсь на себя за то, что это было так чертовски очевидно.
Я больше зла на него за то, что он не рассказал мне, что случилось с Паханом.
Что было такого ужасного, что ему пришлось отослать меня прочь?
—Войдите.
Слоан открывает дверь, заходит внутрь и закрывает ее за собой. Она прислоняется к двери, глядя на меня, пока я продолжаю расхаживать взад-вперед в изножье кровати.
—Привет, Смоллс.
—Голливуд.
—Ты выглядишь ... по-другому.
—Это контактные линзы.
—Это не они.
—Правда? С этого мы и начнем? С моей внешности?
Она вскидывает руки в воздух. — С чего я должна начать?
Я останавливаюсь и смотрю на нее. Темные круги залегли во впадинах у нее под глазами. Ее волосы прямые и растрепанные. Я никогда раньше не видела, чтобы она выглядела менее чем идеально ухоженной. Даже когда ей было пятнадцать лет и она носила черный ирокез, он был искусно сделан гелем.
То, что она, очевидно, ужасно беспокоилась обо мне, растопляет часть льда на верхушке айсберга, который я испытываю к ней.
Более мягким голосом я говорю: — Я в порядке. Мал очень хорошо заботилась обо мне. И спасибо тебе за то, что послала Паука спасти меня, хотя я и не нуждалась в спасении.
Она мгновение молча рассматривает меня, затем бормочет: — Нет, ты не выглядишь так, как будто понимаешь.
Мы смотрим друг на друга через всю комнату, пока она не говорит: — У тебя нет почки?
Я киваю. — И селезенки.
Она шепчет: — Иисусе.
— Да, получить пулю — это море смеха.
Она проводит рукой по лицу, вздыхая. — Паук в ужасе от этого.
—Ему и не нужно быть таким. За исключением дурацкого шрама как от удара молнии и случайных кошмаров, я в порядке.
—Шрам от удара молнии?
Я поднимаю футболку и оттягиваю пояс брюк. Глаза Слоан расширяются. Ее лицо бледнеет. Она прикрывает рот рукой и смотрит на мой живот, как будто пытается не блевануть.
Вспоминая, как Мал описывал это, я бормочу: — Неплохо все зажило.
—О, боже мой, Райли.
Опускаю футболку и машу рукой. — Это выглядит хуже, чем было. Это ложь, но, похоже, в данный момент она не в состоянии вынести правду, поэтому я продолжаю врать.
Чувствуя себя зверем в клетке, я снова начинаю расхаживать по комнате.
—Итак ... этот Малек.
—Не произноси его имя так, будто оно невкусное.
— Мне очень жаль, просто все, что я слышала за последние три месяца, это то, какой он монстр и что за…
—Подожди. Три месяца? Меня разве столько не было.
—Да, именно столько тебя и не было.
Я на минуту задумываюсь, пытаясь составить расписание. — Какой сейчас месяц?
—Июнь. Сегодня восемнадцатое июня.
—Срань господня.
—Да.
—И Паук все это время был в Москве?
Она делает паузу на мгновение. — Против желания Деклана, да.
—Что ты имеешь в виду?
—Я имею в виду, что Деклан запретил ему ехать. Паук все равно уехал.
Если Паук пошел против приказа своего босса, это может означать только одно: Мал был прав насчет его чувств ко мне.
Это гигантская проблема.
Я прекращаю расхаживать по комнате и сажусь на край кровати, уронив голову на руки. Слоан подходит и садится рядом со мной. Она легко кладет руку мне на спину. Мы остаемся в таком состоянии некоторое время, пока до меня кое-что не доходит.
—Что ты имели в виду, говоря о Стокгольмском синдроме?
Она прочищает горло. Затем смеется тихим, смущенным смешком. — Деклан похитил меня. Вот так мы и полюбили друг друга.
Потрясенная, я сажусь и смотрю на нее. — Не может этого быть.
—Клянусь богом.
—Серьезно?
—Да.
— Я бы снова сказал святое дерьмо, но это было бы излишне.
—Я знаю. Это удивительно странно.
После минуты, потраченной на перестройку моего мозга, я хихикаю. — Посмотри на это с другой стороны. У нас наконец-то есть что-то общее.
Когда ее глаза наполняются слезами, я прихожу в ужас. — Клянусь, я сказала это не для того, чтобы обидеть.
—Я знаю. Она шмыгает носом, глядя вниз. — Но это правда. И в течение последних нескольких месяцев я распинала себя за то, что подвела тебя как старшая сестра.
Боже, это королева драмы. Я тяжело вздыхаю. — Чувиха. Единственный раз, когда ты подвела меня, это когда ты увела моего парня.
Она вскидывает голову и смотрит на меня. — Что? Я ничего подобного не делала!
—Да, ты это сделала.
—Нет, я этого не делала!
Я усмехаюсь. — Я не знаю, какую ревизионистскую историю ты создала в своей голове, сестренка, но ты определенно это сделала.
Возмущенная, она вскакивает с кровати и свирепо смотрит на меня. — Кто? Когда?
—Серьезно? Ты действительно хочешь заняться этим сейчас?
—Да! Прямо сейчас, блядь! Начинай говорить!
Хорошо, вот та Слоун, которую я знаю. Властная, импульсивная, уверенная в себе Слоун, которая когда-то всерьез подумывала о том, чтобы вытатуировать слова – Киска рулит над своей пизденкой.
В некотором смысле, я испытываю облегчение. Эта другая плакса Слоан пугает меня.
—Крис. Вечеринка в честь моего двадцать первого дня рождения.
Она думает, нахмурившись. — Вечеринка в честь
