— Он сделал тебе предложение? — удивилась Ханичайл.
— Уже несколько раз. — Лаура с удовольствием потянулась и легла в постель. — Ну разве мы не счастливейшие из девушек? — спросила она сонным голосом. — И все благодаря лорду Маунтджою.
Готовясь ко сну, Ханичайл надеялась, что будет такой же счастливой, как и Лаура.
Билли ждал Лауру в конюшне еще задолго до восхода солнца. Его конь, черный как смоль гунтер с беспокойным взглядом по кличке Монстр, нетерпеливо бил копытом, стремясь поскорее на волю. Билли почистил его щеткой, потрепал по холке и пошел взглянуть на своего нового жеребенка, у которого пока еще не было имени, но на которого Билли возлагал большие надежды.
Жеребенок был очень красивым. Взяв щетку, Билли стал чистить его, и молодое животное вздрагивало от удовольствия. Билли с радостью подумал, что они уже полюбили друг друга.
— Вот ты где, — произнесла Лаура, стоя в дверях и наблюдая за Билли. — О, Билли, — сказала она, забыв о том, что всю дорогу бежала, чтобы поскорее получить поцелуй, — какой же он красавец.
— Ведь правда? — спросил Билли, отступая назад и с гордостью оглядывая жеребенка. — Ты только посмотри на его длинные ноги. Чувствуешь их силу?
Лаура провела рукой по бокам жеребенка, ощущая, как играют его мускулы, потом похлопала его по шее и быстро поцеловала в нос.
— Красавец, — сказала она, — настоящий красавец.
— Это не имя для жеребенка, — рассмеялся Билли. — Надо придумать какое-нибудь другое.
— Я только подарила ему первый поцелуй, — сказала Лаура, внезапно вспомнив, зачем пришла сюда ни свет ни заря.
— Ты хочешь, чтобы я подарил ему второй? — спросил Билли, обхватив ее руками за талию.
— Не обязательно, — ответила Лаура.
Билли поцеловал ее. Когда он оторвал свои губы от ее, Лаура открыла глаза и улыбнулась.
— Знаешь, как мы назовем его? Крек-оф-дон. О нет, лучше Дон Крекер.[6] Когда он станет призером, мы посмотрим друг на друга и вспомним наш первый поцелуй здесь, в конюшне, перед самым рассветом.
— И второй, — согласился Билли, снова целуя Лауру.
— Всем доброе утро, — раздался вдруг голос Алекса, и Билли и Лаура отпрянули друг от друга.
— Мы здесь, Алекс, — отозвался Билли. — Заходи и скажи нам, что ты думаешь о моем новом жеребенке. Лаура только что назвала его Дон Крекер.
Пока Алекс восхищался жеребенком, грумы оседлали лошадей, а на дорожке, ведущей к конюшням, появилась бегущая Ханичайл. Как и на Лауре, на ней были желтый свитер, брюки для верховой езды и сапожки, и Алекс подумал, что она выглядит такой очаровательной и естественной, словно была здесь не впервые.
Они пожелали друг другу доброго утра и вместе полюбовались жеребенком.
Ханичайл вскочила на Игл Риджа, и радостное возбуждение от предстоящей езды на таком великолепном животном в это раннее туманное утро заставило ее громко рассмеяться.
— Если бы Том мог меня видеть! — крикнула она Алексу, скачущему рядом с ней.
Затем она и Лаура, пригнувшись в седле, устроили настоящие скачки.
— Словно пара жокеев, — с гордостью заметил Билли. — Вы только посмотрите, как скачут эти девочки.
Позже они позавтракали на террасе, а после отдыхали, читая газеты и играя в крокет.
Затем Билли организовал соревнование по теннису, и, к удивлению Лауры и Ханичайл, Анжу, великолепно смотревшаяся в короткой белой юбочке, устроила настоящий спектакль, отбивая мяч с такой яростью, словно ей хотелось уничтожить противника, а не просто победить его.
После игры Алекс и Ханичайл, взявшись за руки, гуляли вдоль берега. И потому, что они так сблизились и были в такой гармонии друг с другом, и потому, что Ханичайл чувствовала, что Алекс все поймет, она рассказала ему, что с ней произошло, когда Джек Делейни вернулся, чтобы забрать ее, как и предсказывала Элиза.
Они сидели на берегу маленькой речушки, смотрели на пролетавших мимо диких уток и куропаток.
— Тогда я думала, что уже никогда не увижу голубого неба, не стану взрослой и никогда не полюблю, — заключила Ханичайл свой грустный рассказ.
Алексу хотелось стереть тяжелые воспоминания из ее памяти. Он знал, как тяжело жить с такой болью: он жил с ней вот уже много лет.
— Наступит день, когда ты забудешь об этом, — сказал он с уверенностью, держа Ханичайл за руку. — Обещаю, что со временем ты будешь все реже вспоминать о Делейни, а потом он полностью исчезнет из твоей памяти. Он больше не существует, а ты — да. Ты должна быть сильной и выбросить его из головы.
Ханичайл с надеждой посмотрела на Алекса. Ей хотелось верить ему, но старый страх был сильнее.
— Теперь ты знаешь обо мне самое худшее, — сказала она, вздохнув. — Теперь мне абсолютно нечего тебе рассказывать.
Тетя Софи была довольна тем, как выглядят ее девочки в этот вечер и за обедом в честь дня рождения Билли, и во время танцев: молоденькие и хорошенькие в длинных шелковых платьях. Еда была отличной, вина первосортными, и местный оркестр хорошо играл. Она решила, что Ханичайл проводит слишком много времени с этим Скоттом и что Билли настолько подходит Лауре, что она сама не могла бы выбрать лучше. А кто это танцует с Анжу? Неужели Гарри Локвуд? Господи, как этому парню удается везде проникать?
— Как случилось, что тебя пригласили? — спросила Анжу.
— Меня не приглашали, — ответил Гарри. — Я сопровождаю Камиллу Стонтон.
— Ты снова замещаешь мужа? — спросила ехидно Анжу. Гарри усмехнулся и немного отстранил ее от себя.
— У тебя скучный вид, — сказал он.
— Это заметно?
— Заметно для такого внимательного и наблюдательного, как я.
— Ты бы тоже заскучал, окажись на моем месте со всеми этими мужчинами, ведущими себя как дети и играющими в детские игры, — язвительно заметила Анжу. — Я начинаю думать, что англичане никогда не повзрослеют.
— Они веселятся как умеют. Просто это не твой стиль. — Гарри перехватил взгляд Анжу, брошенный в сторону Алекса, танцевавшего с Ханичайл, и добавил: — Итальянец тоже не в твоем духе.
— Давай убежим отсюда, — прошептала Анжу, глядя Гарри в глаза. Она посмотрела вокруг и увидела, что все танцуют или разговаривают. — Выжди несколько минут, а потом следуй за мной. Я буду ждать тебя на террасе, — добавила она и ушла.
Спустя несколько минут Гарри вышел на террасу. Анжу появилась из тени и взяла его за руку.
— Идем со мной, — прошептала она, увлекая его вниз по лестнице в сад.
Они вошли в бельведер, и Анжу обняла Гарри.
— А теперь поцелуй меня.
Гарри нравилось целоваться с Анжу: она была страстной и умела целоваться. Он был уверен, что она знает и большее, но сегодня наверняка не позволит ему убедиться в этом, хотя он и пытался: он положил руку ей на грудь, и она страстно прильнула к нему, но затем внезапно вырвалась из его объятий и сказала:
