Главное было насладиться каждой минутой, каждым прикосновением.
Перекинув ногу через его бедра, я оседлала дикого койота, медленно оглаживая его крутые плечи, скользя ладонями по груди и ощупывая пальцами каждую впадинку его рельефных жестких мышц.
Его кожа становилась всё горячее, дыхание становилось тяжелее, раздувая необъятную грудную клетку.
— Иди сюда, — севшим голосом приказал Мирон, подглядывая за мной из-под полуопущенных ресниц.
Наклонившись к его полуоткрытым губам, я намеренно дразнила Койота, едва заметно касаясь их.
— Нарываешься, Котёнок, — рыкнул Мирон, сжав мой затылок в руке и припечатав к своим губам.
Как бы я ни пыталась перехватить инициативу, Мирон мне не позволил, внаглую проталкивая свой язык и заставляя меня терять голову от его жаркого поцелуя. Удерживая мой затылок одной рукой, вторую он опустил на мои ягодицы, сжав их стальной хваткой. Никакого преимущества от того, что я была сверху, я не получила, в любом случае Койот не даёт мне маневра и, дернув меня выше, прижимается к моему лону членом.
— Сначала бантик, — нашла я способ вернуть власть в свои руки, сам же сказал — утром надо намотать.
Съехав ниже по его ногам, я опустила взгляд на его Койотское хозяйство. Это, конечно, единственный мужской прибор, который я видела вживую, но мне кажется, не всем так везет с размерами и эстетикой.
Обхватив его налитый член рукой, я наклонилась, медленно втягивая его в рот, тугая головка уперлась в язык, и как и в первый раз, меня моментально бросило в жар от этих необыкновенных ощущений. Мирон вздрогнул и с протяжным звуком втянул воздух сквозь сжатые зубы. Обводя языком гладкую кожу, я подняла взгляд на Мирона. Он лежал с закрытыми глазами, слегка откинув голову назад, сейчас этот огромный и сильный мужчина был в моей власти, и это невероятно меня заводило.
Медленно скользнув губами, я опустилась ниже и так же медленно поднялась вверх, слегка задевая зубами бархатную кожу. Поглаживая языком извилистые вены, я старалась возместить неопытность количеством разнообразных движений.Ускорившись немного, я услышала тихий стон и громкий треск простыни, сжатой в кулаках Мирона. Каждый его тихий выдох отражался в моём животе горячими спазмами, закручивающимися в огненный шар.
— Глубже, Лена, — прохрипел Мирон, наматывая мои волосы на свой кулак.
Надавливая на мой затылок, Койот приподнимал свои бедра мне навстречу, толкаясь до основания. Я совсем не ожидала, что эта штуковина будет стучать мне по задней стенке горла. От такого вторжения диафрагма подпрыгнула, глаза намокли, и только я хотела остановить Мирона, как услышала его глухой стон.
В его черных глазах был дикая, первобытная страсть. Только животный голод, на грани безумия. Койот не остановится, пока не получит что хочет.
Он всё быстрее поднимал бедра, толкаясь мне в рот, крепко держа голову. Его бедра покрылись мурашками, по телу как молния пробежала дрожь, и спустя несколько секунд его член вздрогнул в моем горле, пульсируя и заливая его спермой.
С хлюпающим звуком выпустив его, я машинально облизала губы, поднимая взгляд на Мирона. Он смотрел на мои губы с какой-то маниакальной одержимостью, от этих дьявольски порочных глаз во мне уже кипела лава, тугим узлом закручиваясь в узел.
— Это самое охрененное утро в моей жизни, Лена, — сообщил довольный Койот и резво вскочив, закинул меня на плечо, утаскивая в душ.
Все мои планы на субботу были безжалостно отменены ненасытным диким зверем. Весь день мы провели в номере, не удосужившись даже одеться.
— Хочешь прогуляться? — ближе к вечеру спросил меня Мирон.
— Издеваешься? У меня колени до сих пор трясутся! Я не дойду даже до двери! Никогда больше не буду сверху! — возмутилась я, вызвав короткий довольный смешок Койота.
— Рано, Борзова. Лет через пять будем спорить, кто больше устал и чья очередь кайфануть без напряга, — обрадовал меня Мирон.
Опять он говорит о будущем без тени сомнений, может, этим и отличаются мужчины от женщин? У них всё просто и понятно, мы же везде найдём себе повод для переживаний.
В воскресенье я все же решила показать Мирону, чем моя жизнь здесь отличается от жизни в России.
Как и любой женщине, мне хотелось, чтобы Мирон ценил меня, чтобы знал, от чего я отказываюсь ради него. Но говорить об этом в лоб мне казалось неправильным и слишком далёким от его понимания. Хотелось, чтобы он всё увидел своими глазами. Поэтому я намеренно попросила водителя прокатить нас по побережью, мимо корпусов корпорации «Эббот»
— Это корпорация «Эббот», самая крупная в Америке. Я не только прохожу тут практику, но и вхожу в группу подготовки кадров, то есть я гарантированно буду трудоустроена в один из филиалов по окончанию обучения. Для многих это неосуществимая мечта, а для меня это шанс, возможно, единственный в жизни, добиться успеха. Может, во мне больше, чем в других, присутствует эта потребность в самореализации, не знаю. Мне пришлось очень много учиться и работать, чтобы получить эту возможность.
— Зачем ты мне это говоришь, Лен? — спросил Мирон, от тона которого повеяло арктическим холодом.
К концу дня моё раздражение достигло крайней точки. Прогулки с Ленточкой всё больше напоминали мне демонстрацию, как у неё тут всё круто, и не нужно быть Сумраком, чтобы по её глазам понять, что она хочет мне этим сказать.
Лена показала мне свои любимые места, приправляя их восторженными рассказами и оценками. Было стойкое ощущение, что, по мнению моей Елены, она привезла деревенщину в мегаполис и с присущей всем жителям большого города снисходительностью показывает ему удивительные вещи. Мол, смотри! У нас уже люди на моноколесе гоняют сами, а не лошадь под сраку хлещут сидя в телеге.
Давайте будем честными, Стэнфорд по сравнению с Москвой провинциальный городишко. Подавляющее большинство жителей не могут позволить себе роскошный дом и довольствуются халупами, похожими на деревенские сараи. А про количество бомжей, живущих на улицах, в сооруженных палатках из старых баннеров и прочего хлама, и говорить нечего. Местные люди к ним привыкли и этот апокалипсис не замечают. Конечно, в самом студгородке и около шикарных зданий корпораций их практически нет, но стоит немного прокатиться по улицам Окленда или Сиэтла, и вас ждут незабываемые впечатления с погружением на самое дно столицы мира.
Вот и моё настроение стремительно шло ко дну от понимания, какие разные у нас с Леной ценности в жизни. Конечно, ни здесь, ни в Москве
