Тим отдал кота и, отойдя на шаг, уселся прямо на пол. Парень уже успел одеться: джинсы и чёрная майка. А мне продолжало казаться, что он голый. Бред, знаю. Но ничего не могу с собой поделать.
- Ты вчера ночью подобрала, когда мы возвращались из "Монолита".
- И что мы там забыли? - уточнила, закончив рассматривать котёнка. И, устроив совсем юную кошку у себя на коленях, начала осторожно почёсывать за непрерывно шевелящимся ухом. Второе тоже навострилось, умная мордочка повернулась ко мне, и левый зелёный глаз подмигнул. Я улыбнулась и порадовалась, что сделала вчера хоть что-то хорошее. Если бы кроха замёрзла и погибла, не простила бы себе. Как можно быть таким жестоким, чтобы выкинуть котёнка на улицу, ещё и зимой? Если уж у меня при мысли выгнать Чудовище начинает щемить сердце... Живодёры!
- Мы там напивались, - вздохнув, ответил Морозов.
- Ах, да... припоминаю...
- Хорошо.
- Нет, плохо. Я не помню остального и, что самое удивительное, не хочу вспоминать.
Тимофей поник: плечи опустились, взгляд упёрся в пол... Ну, прямо невинный ангел. А кто просил его забирать мою невинность? Нет, я никогда не собиралась хранить девичью честь до самой свадьбы. Просто так, как поступил Тимофей...
- Ты его Вельзевулом назвала, - не к месту рассказал Морозов.
- Это кошка.
- Ты хозяйка, тебе и решать, - пожал он плечами.
- Значит, Вельзевула. Зевка, да? - приподняв котёнку на уровень глаз, спросила я у неё. В ответ получила комплект царапин от крошечных коготков на нос.
- Ах ты, малявка! - рассмеялась и выпустила извивающуюся мелкую хозяйку квартиры на пол. Дымчатый пушок со всех ног бросился из спальни в направлении кухни. Похоже, ночью её сильно напугали.
И мы снова остались с Морозовым один на один. Он сидел на полу, сцепив в замок руки, упёртые локтями в колени, а я - на кровати. И смотрели друг на друга.
- Надо сменить простыни, - первой отвернулась я. Смотреть на пятна крови ещё раз желания не было. И так всё понятно.
- Я поменяю, - подскочил на ноги Тим. Усмехнулась. К чему это всё? Не верю в его искреннее раскаянье. Боится, что выгоню из квартиры? Не в стиле Морозова. По-моему, он ничего не боится.
- А ты иди пока позавтракай. Я чайник поставил.
Пожала плечами, поплотнее завернулась в одеяло и ушла. Только не на кухню, а в ванную. Хотелось смыть с себя... А что, собственно, смывать? Да, на внутренних сторонах бедёр чуть крови. Это не страшно.
Страшно другое.
Быстро вымывшись, вытерлась, завернулась в огромное мягкое полотенце кроваво-красного цвета и вышла.
Тимофей всё ещё возился с моей кроватью. Как раз надевал на подушку чистую наволочку. Пачканная валялась в куче из простыни в красных пятнышках и второй наволочки.
- Одеяло в ванной, - сообщила я Морозову.
- Понял, - кивнул он, подобрал с пола грязное бельё и отправился за тем, под чем я теперь не смогу спать. Мне всегда будет казаться, что Тимофей рядом...
- Тима, - окликнула я парня. Он мгновенно вернулся в комнату, уже без свёртка из постельного белья и выжидательно посмотрел на меня.
- Мы предохранялись?
- Нет, - сглотнул и отвернулся. Да и это "нет" выглядело жалко.
- Выйди.
- Ксан, я...
- Выйди, мне нужно одеться.
Кивнул, сунул руки в карманы и вышел, плотно закрыв дверь.
Я подошла к зеркалу, заменяющему одну из дверей шкафа-купе, и взглянула на себя. Тощая, с растрёпанными мокрыми волосами, с потускневшими глазами... Припухшие розовые губы выделялись на бледном лице ярким пятном.
Дотронулась и... постаралась сразу же забыть. Я не помню поцелуев Тимофея этой ночью, но его обжигающий поцелуй в университете - отлично.
- Хватит! - одёрнула я себя. Достала из шкафа плотные зимние джинсы и свитер, из комода вытащила самый простой комплект белья чёрного цвета и тёплые носки. Высушилась, оделась, взяла деньги и вышла в коридор. Под дверью поджидал Морозов с одеялом.
- Куда-то уходишь?
Смерила его пустым холодным взглядом и, завязав волосы в хвост, принялась одеваться.
- Мне пойти с тобой?
- В аптеку? - насмешка в адрес Чудовища не прошла. Настолько серьёзного Тимофея я ещё не видела.
- Пойду! - непреклонно заявил он и отправился к себе. Через десяток секунд - я даже не успела толком завязать шнуровку на сапогах - вернулся, на ходу влезая в свитер.
- Заодно зайдём в зоомагазин, купим Зевке всё необходимое.
- Тим.
- Ум? - присев, чтобы завязать ботинки, отозвался парень.
- Зачем тебе всё это?
Морозов поднял голову и улыбнулся. Трудно было не понять, какие чувства плескались в бездонно пропасти его глазах. Вот только я не верю.
Отвернулась, надела куртку и схватилась за бурчащий живот.
- Ксюш! - руки Тимофея обхватили мои плечи и поддержали. Только я падать не собиралась.
- Не лезь!
- Прости, - покаялся парень и отошёл на несколько шагов.
- Не смей ко мне прикасаться, это ясно? - развернувшись, спросила я. Дождалась утвердительного кивка и, жестом приказав Морозову уйти с прохода, направилась на кухню. Хочу есть. Хорошо хоть живот напомнил. Я со всем этим сумасшествием забыла и про голод, и про похмелье...
Но стоило вспомнить, и все неприятные чувства разом вернулись.
Вошла в кухню и заворожено остановилась. Везя восседала на столе и с упоением объедала цветы. Ваза валялась на боку, благодаря своей немного угловатой форме не упав на пол. Половина стола залита водой, которая капала на пол, где успела образоваться небольшая лужица. А под одним из стульев красовалась крошечная "ароматная" кучка. Вот и завела себе котёнка...
- Ешь, я уберу, - сообщил стоящий позади Тимофей.
- Убери, - согласилась я, расстегнула куртку, дошла до стола и подхватила за шкирку мелкую заразку. Везя выпучила глаза и замерла.
- Я, конечно, понимаю, что ты сейчас права, но гадить в квартире не позволю. Ясно?
Котёнка, само собой, не ответила, только подмигнула левым глазом. И как после этого на неё злиться?
Для профилактики всё же ткнула её носом в устроенное безобразие и отпустила. Везька, задрав хвост трубой, унеслась в коридор и, судя по звукам, начала там что-то драть...
Тимофей как усердная пчёлка порхал по кухне с тряпкой и веником, а я, наконец, добралась до холодильника, залпом влила в себя два стакана сока и соорудила бутерброд гигант. Буду есть по дороге.
