Ознакомительная версия.
Потом достала из кармана сотовый и набрала номер Ремизова.
– Алло! – На заднем фоне шумели машины, раздавался какой-то гул. – Жанна? Я уже почти приехал… Минут через десять буду.
– Вася, погоди!
– Да?
– Вася, не надо ко мне заезжать. Вася, я сейчас в другом месте.
– А где? – заинтересованно спросил он. Жанна посмотрела в зеркало на свое белое лицо, больше напоминающее маску в ярком электрическом свете.
– Это неважно… Вася, миленький! Я… в общем, я передумала.
Он помолчал, а потом спросил тихо (Жанна едва различила его голос сквозь городские шумы):
– Что ты передумала?
– Вася, ты сам потом будешь об этом жалеть… Ну какая из меня жена, а? Я же не человек, а сплошное недоразумение!
– Жанна! – с яростью произнес он. – Ты где? Жанна, я хочу видеть тебя!
– Вася, нет. Это все.
Она нажала на кнопку отбоя, но телефон тут же зазвонил снова. Высветился номер Ремизова. Жанна тогда отключила телефон насовсем.
Она вышла из клуба на улицу, и осенний ночной воздух ударил ей в лицо. Горела яркими огнями вывеска над клубом, но дальше был небольшой сквер, где ветер трепал темные кусты и в шорохе сухих листьев слышалось – Жанна.
Жанна, Жанна…
Словно чьи-то голоса твердили ее имя, а гнущиеся ветви напоминали чьи-то заломленные в тоске руки. Черные тени бродили неподалеку, ожидая ее. Ах, Жанна!..
Жанна села в машину, нажала на педаль газа. Куда она ехала, она сама не знала. Куда глаза глядят. Ей было холодно, ее бил озноб. Она включила печку, но это не помогло. «Зачем морочила голову Русику? Нет, я была готова отправиться к нему, готова на все. А сейчас что? – спросила она себя. – Что изменилось?»
Ничего не изменилось. Эта тоска и страх были в ней давно, только она старательно их не замечала. Жила, как будто все было в порядке. Даже замуж собралась, почти поверила, что сможет стать счастливой… Она, проклятая.
Жанна медленно ехала по улицам. Час был достаточно поздний, вечерние пробки давно закончились, и на дорогах царило относительное спокойствие.
Через некоторое время она поняла, что находится в районе Крымского вала – впереди висела гирлянда Крымского моста, переливающаяся огнями подсветки.
Жанна оставила машину возле Дома художника и поднялась на мост. Здесь ветер был еще сильнее, легкий кожаный жакет не спасал от холода.
Она шла вдоль чугунных перил, глядя вниз, на черную воду.
Кажется, это уже было. Так же плескалась внизу темная вода. Не здесь, на другом мосту – но какая разница?..
Незримой тенью шел следом Марат. «Ну что, ты рад? – мысленно обратилась она к нему. – Видишь, все получается по-твоему…»
«А ты думала убежать от меня?» – усмехнулся он в ответ.
«По крайней мере надеялась!»
«Нет, от меня не убежишь… Я любил тебя много лет, очень много. У меня явное преимущество перед другими!»
Жанна дошла до середины моста и встала у перил. Назад она не смотрела, она думала сейчас о Ремизове. Если она и любила кого-то – искренне, горячо, преданно, – то это его. Ксения Викторовна не права – если кто и должен с ней быть, так это только он. Только с ним могла она жить долго и счастливо, только от него хотела родить детей, только его хотела видеть своим соседом в день Страшного суда.
Любовь к нему была тем источником, из которого можно было пить вечно, ибо не было ничего более светлого, легкого и простого, чем чувство к нему. Вася Ремизов был подарком судьбы, искренним и бескорыстным – именно тогда, когда она уже перестала ждать от жизни чего-то.
Но она не могла принять этот подарок. Не могла – и все тут!
Жанна смотрела на черную воду и напряженно думала о том, насколько она холодна. «Если сразу вдохнуть ее, то она наполнит легкие и выбраться будет невозможно. Вряд ли кто станет меня спасать… Слишком поздно и слишком темно. Слишком холодно».
Она закрыла глаза на мгновение – вновь напомнил о себе желудок, его скрутила легкая судорога. «Дурацкое пойло… И с какой радости я заказала эту гадость?! Впрочем, через минуту уже не будет иметь значение, что я пила… пила до того».
Свинцово-черное небо с блеклыми островками подсветки плыло над ее головой, и почему-то даже сам вид ночного неба вызывал неприятную тошноту. Тошноту вызывали и Москва-река, и пыльные, ледяные перила, к которым сейчас прижималась Жанна. Воспоминания о спагетти с томатами были особенно отвратительны, воспоминания о поцелуях Руслана Айхенбаума вызвали у нее легкий стон…
Жанна качалась на волнах отвращения, и единственным выходом был ее уход от всего этого.
«Начало октября. А должен был быть конец сентября. Конец сентября… Ну и что?» Против своей воли Жанна погрузилась в математические подсчеты. Но числа и календарные дни ускользали от нее, числа тоже вызывали тошноту и отвращение. Какая-то жалкая лишняя неделя не укладывалась в схему. Неделя, которой вполне можно было пренебречь!
Туристы-японцы остановились неподалеку, принялись самозабвенно фотографировать панораму Москвы с памятником Петру и Храмом. Жанна дождалась, пока туристы уйдут, но… но что-то уже неуловимо поменялось в этом мире.
Несмотря на свой возраст, Жанна до последнего мгновения была нелюбимой, нежеланной дочерью. А теперь, спустя всего лишь порыв ветра и смену облаков над головой, она сама ощутила себя уже той, кто мог дарить любовь. И защиту, и нежность, и еще много чего. До тех самых пор, пока дышат ее легкие.
Все то, что она видела в своих фантазиях, вдруг обрело зримую форму. Реальность. И «блю кюрасао» тут ни при чем.
– Мама дорогая… – прошептала она ледяными губами. – Что же это я делаю?..
И рысью она помчалась обратно вдоль чугунных перил к своей машине. Марат был больше не властен над ней.
Ремизов стоял у окна, сложив руки на груди. К Жанне он подчеркнуто не приближался.
– Что это было? – спросил он мрачно.
– Ничего, – угрюмо ответила Жанна. Она, тоже сложив руки на груди, сидела на диване и смотрела куда-то в угол. – Я не собираюсь перед тобой отчитываться.
– Ты передумала выходить замуж? Прекра-асно… А я не собираюсь тебя принуждать.
– Очень тебе благодарна, – сухо уронила она.
– Ты всегда делала то, что хотела. Тебе наплевать на других! Ты привыкла вытирать ноги о людей, – мстительно произнес он.
– А ты зануда! – вскинулась она.
– Я тебя просто спросил, где ты была, с кем пропадала половину ночи! Я тебя ревную!
– Ах, ты меня ревнуешь… – язвительно засмеялась она. – Так вот, у тебя нет ни малейшего повода для ревности. Я была с Русланом Айхенбаумом в одном клубе.
Ремизов заморгал своими светлыми ресницами.
– И ты утверждаешь, что у меня нет повода ревновать тебя? – возмутился он. – Сбежала от меня с каким-то мужиком…
Ознакомительная версия.
