семье Юксель. В результате дорожно- транспортного происшествия погиб Рюзгар Юксель. Семья тщательно скрывала произошедшее, и только сегодня информация просочилась к журналистам. У нашего телеканала оказались эксклюзивные кадры. Сейчас на экранах вы видите, как члены семьи садятся в автомобили, чтобы отправиться на похороны, — с экрана телевизора вещает журналистка.
Чашка с горячим чаем падает из рук, когда я мельком вижу на экране осунувшееся лицо мужа.
— Ну что же ты так неаккуратно. Не обожглась? — подбегает Лида с салфетками.
— Не знаю, не чувствую.
— Есть все-таки в жизни справедливость. Чего ты ревешь, неужели этого мерзавца жалко?
— Я должна быть там, — говорю решительно.
— Ты с ума сошла? Что тебе там делать? Подумай о ребенке.
— Я нужна Батуру. На нем лица не было. Я не верю, что он отдал приказ убить меня.
— Очнись, девочка, в любовь поверила? Не бывает у таких людей чувств.
— Я не буду больше прятаться. Я люблю его, и мое место рядом с ним. Мою жизнь и жизнь ребенка я доверяю в руки Батура. И будь что будет.
Лиду я не послушала и поехала на кладбище. Если Батур действительно отказался от меня, пусть скажет мне в лицо. Думать о том, что он был с Рюзгаром заодно и хотел моей смерти, не хочу.
Надев очки и капюшон, стою за деревом, наблюдаю за траурным процессом. Огромное количество людей сливается в единую черную массу. Кажется, что проводить Рюзгара в последний путь собирается весь город. Ищу глазами Батура, но бесполезно. Толпа людей скрывает его от меня. Становится не по себе. Я не питала теплых чувств к Рюзгару, а после покушения ненавидела, но смерти никогда ему не желала.
Через какое-то время люди начинают медленно покидать кладбище. Прячусь сильнее за дерево, когда замечаю Берну в черной шляпке. За ней идет Метин с побелевшим лицом, опираясь на руку охранника. Старик заметно сдал, смерть сына его подкосила. Люди не торопясь рассаживаются по машинам, постепенно дорожки пустеют. Мне удается увидеть Батура. Он медленно направляется вглубь кладбища. Идет ссутулившись, хотя раньше за ним такого не замечала. Иду за ним на приличном расстоянии, не привлекая внимания.
Он останавливается у большого красивого памятника в виде ангела с расправленными крыльями, садится на каменную скамейку перед могилой. Я стою за спиной, но не очень близко, и разглядеть имя на памятнике не удается.
Глава 67
ГЛАВА 6 7
— Здравствуй, мама. Прости, что без цветов, — с трудом узнаю охрипший голос мужа.
Сильный ветер доносит до меня обрывки слов, я подхожу ближе.
— Прости, прости меня. Я недостоин быть твоим сыном, потому что не сдержал данные тебе обещания, — Батур проводит рукой по холодному камню, замирает. У меня ком к горлу подступает от родного когда-то голоса. Сейчас же я его совершенно не узнаю. Хриплый, низкий, как будто не слышала его целую вечность.
— Я не уберег твоего сына, — его голова и плечи опущены вниз. Мне так хочется подойти к нему и в то же время страшно. Впервые я вижу своего сильного мужчину таким сломленным.
— Выборы прошли без меня. Ты так мечтала увидеть меня Главой. Но я отказался от поста, снял свою кандидатуру. Это все стало так ничтожно по сравнению с тем, что я потерял любимую женщину. Зачем мне власть, если ее нет рядом. Без нее ничего не нужно в этой жизни. Я ведь даже не успел ей сказать, как сильно ее люблю. Дурак, боялся еще сильнее привязать Марину к себе своим признанием, а теперь поздно. Все вокруг говорят, что она погибла, но я не верю. Я чувствую, что она жива. Дикие ведь просто так не сдаются. Или я просто успокаиваю себя. Каждый день звонит ее отец, я вру ему, придумываю отговорки, почему Марина не может подойти к телефону. Я не могу глядя в глаза сказать ему, что потерял его дочь, не сберег. Я не прекращаю поиски, все еще надеюсь и жду ее каждую минуту.
— Марина обязательно понравилась бы тебе. Она замечательная, очень красивая и непредсказуемая девочка. Помнишь, мам, ты говорила, что однажды я встречу женщину, которая будет гореть в сердце до последнего моего вздоха. Она будет для меня всем: воздухом и водой, опорой и стимулом. Она будет спасением и погибелью. Я буду просыпаться и засыпать с мыслями о ней. Без нее душа будет изнывать и кровоточить. Я буду оберегать ее от всех невзгод и закрою спиной от опасности. Она станет единственной любовью моей жизни. Так вот, мама, ты была права, я ее встретил. Но не смог уберечь.
Я не вижу глаз Батура, но уверена, что в них сейчас бушует океан. До острой нестерпимой боли невыносимо смотреть, как сломался мой сильный мужчина.
— Я раздавлен, уничтожен, балансирую на грани. Воспаленный мозг уже плохо соображает, где я, может, в аду, в самом пекле рядом с Рюзгаром и все еще пытаю его, где моя жена. Жизнь наказала меня за самонадеянность, тщеславие и поставила на колени. Я верю, мама, что Марина жива, и жду ее. Ведь я так и не сказал ей, как безумно сильно ее люблю.
Непроизвольно прижимаю руку к животу. Вздрагиваю. Слова Батура лавой растекаются по венам, а каждый вдох как будто тупым лезвием режет по легким. Я чувствую его боль каждой клеточкой, он словно постарел за несколько дней, что мы не виделись. Как я могла сомневаться в нем и думать, что он отказался от меня? Батур всегда меня просил лишь о безоговорочном доверии. А я не смогла ему этого дать и снова усомнилась в нем, не доверилась, подвела его. А он все это время ждал меня и надеялся до последнего. Сколько же боли я причинила.
Осторожно подойдя к нему, кладу руку на плечо и слегка сжимаю. Чувствую, как стальные мышцы обмякают.
— Батур, — голос сипит от непрекращающихся слез. Муж поворачивается не сразу. Ему требуется несколько секунд, чтобы вернуться в реальность из своих
