за талию, и усмехается чуть скошенной улыбкой, когда я замечаю, что зажмурилась и открываю глаза. – А то подумаю, что тебя пугаю. Мы все продолжим, обещаешь? Только так я могу остановиться.
– Да.
И снова поцелуй в губы, на этот раз короткий и мягкий.
– А сейчас лучше принесу тебе полотенце и сделаю для нас кофе. Похоже, меня слегка занесло. Уф!
Слегка? Он смеется и уходит, не стесняясь наготы своего красивого, сильного тела, а я на секунду прикладываю ладони к горящим щекам. Только его? О, нет, и меня тоже. Да еще как!
Данил оставляет меня одну, но вскоре возвращается с полотенцем и своей футболкой. Когда я выхожу из ванной комнаты немногим позже, закутывает в теплый халат, надевает носки, и утаскивает за собой на балкон, где стоит небольшой столик и два кресла. И где довольно уютно, чтобы провести время вдвоем.
Он надел свободные штаны и спортивную кофту, оставив ее расстегнутую на груди. Сварил для нас кофе и с серьезным видом принес бутерброды, которые сделал сам. Не забыл про конфеты. Есть я не хочу, а вот от горячего, в меру горького кофе отказаться не могу. И, конечно же, от черного шоколада. Я пью напиток с удовольствием, с балкона открывается красивый вид на набережную и реку, и в этот по-весеннему солнечный день мне просто хорошо, потому что Данил меня обнимает.
– Расскажи еще что-нибудь о себе, Рита, – просит, когда я заканчиваю рассказ о том, как мы жили с мамой Дашей, Степаном и Сонечкой до того, как в нашей жизни появился Андрей Воронов. И что я помню из своего раннего детства. А что помнить не хочу.
Я даже не ожидала, что мое признание в парке так врежется в память Воробышку и он захочет вернуться к тому разговору.
– Что именно ты хочешь знать? Мне кажется, я рассказала тебе обо всем. Теперь ты знаешь, когда мой День рождения, что мне по-настоящему дорого, и в каких странах я мечтаю побывать.
– Расскажи мне о своем главном секрете, он есть у каждого человека и, наверняка, у тебя тоже.
Ну, это не сложно, хотя вряд ли я смогу его удивить. Другому бы не сказала, а вот ему получается легко открыться:
– Это не совсем секрет, Даня, скорее мечта – кем я хочу стать. Никто из моих подруг не догадывается, но я всегда любила книги и…
– Ты хочешь стать писателем и рассказывать свои сказки. Взрослым, потому что ты романтична и без любви не обойдешься, но обязательно светлые и волшебные. Где добро побеждает зло, драконы спасают принцесс, а злодеи непременно получают по заслугам. Я угадал?
Я улыбаюсь, подставляя висок его губам и накрывая его ладонь своей.
– И почему мне кажется, что ты знаешь меня лучше других?
– Наверное, потому, что ты не пыталась со мной быть кем-то.
– Но когда ты успел узнать?
– Когда вдруг оказался твоим парнем. Ты не оставила мне выбора, Ромашка, рассказав свою первую сказку.
Мы смеемся. Я чувствую себя непринужденно у груди Воробышка и действительно так, словно между нами нет места секретам.
– Теперь моя очередь, – говорю, и Данил соглашается:
– И что ты хочешь, чтобы я рассказал?
– Скорее ответил на вопрос, только честно, Даня!
– Договорились.
– Какое желание ты бы загадал джину, если бы у тебя была такая возможность?
– Три?
– Нет, одно. Но самое главное!
Судя по тому, что Воробышек замолкает, я понимаю, что он отнесся к вопросу серьезно. Проходит несколько секунд, он продолжает молчать, и я решаю ему помочь:
– Может, стать лучшим кикбоксером и получить заветный пояс чемпиона?
– Нет. Для этого, Ромашка, не нужен джин. Я справлюсь сам.
– Ты не хочешь говорить?
– Дело не в этом. Я вдруг подумал, как было бы хорошо, если бы такой джин на самом деле существовал. А еще вспомнил твой рисунок, который ты нарисовала в беседке, когда мы встретились в поместье моего отчима. Ты тогда угадала. Я бы пожелал, чтобы у Пирата снова было четыре лапы и другое прошлое. Жаль, что это невозможно.
Я вздыхаю, а Данил произносит:
– Хочешь узнать мой секрет, Рита? Я никому не говорил.
– Хочу.
– Когда закончу спортивную карьеру – открою приют для таких собак, как Пират и старая Галатея, я уже решил.
– Значит, это твоя цель?
– Одна из. Но не самая последняя.
Я ставлю чашку с кофе на стол и поворачиваюсь к парню. Обняв его за талию под кофтой, поднимаю лицо и целую в губы.
– Ты добрый, Воробышек.
Он неожиданно смущается. Мне ведь не показалось? Или почему вдруг так сжались губы и сдвинулись брови.
– Нет, я вредный! У кого хочешь спроси. Да хоть у Ванькиной Кати! Меня даже ее ручной паук не любит.
– Ты не прибил Степку, когда он измазал тебя в муке и кетчупе, а ведь мог.
– А смысл? Я сам в его возрасте был таким же идиотом.
– И не бросил меня у парка без одежды.
– Я просто не хотел иметь дело с полицией.
– Ты привез меня в свой дом и назвал Золушкой, хотя был грубым, это правда.
– Ну вот, видишь!
– Но знаешь, что странно?
– Что, Рита?
Сейчас, когда на Данила падают солнечные лучи, глаза у него синие-синие и неотрывно смотрят на меня.
Я поднимаю палец и провожу по его губам:
– Однажды, когда мне было одиннадцать лет, на зимней ярмарке возле городской елки стояла карета-инсталляция в форме зеркальной тыквы – очень красивая. Тот новый год для нашей семьи стал особенным, поэтому я хорошо его запомнила. Так вот, возле кареты стояли интерактивные экраны – знаешь, такие, которые преображают людей в нереальных персонажей – как новогоднее развлечение. И я не знаю почему именно меня экран преобразил в Золушку.
Вокруг на площади гуляли люди, какие-то мальчишки бежали на каток и один из них
