class="p1">– Я уезжаю сегодня, – сказала она тут же, с порога, когда шаги Инны стихли. – Документы о разводе пришлёшь по почте. – Тамара прошла в спальню, внутренне сжалась перед дверью и выдохнула, найдя кровать в том же беспорядке, что оставила вчера, когда вернулась домой. Домой. Глаза наполнились слезами, когда она вытащила чемодан и начала собирать вещи. Это был её дом. Её ремонт. Её уют. Её счастливые воспоминания. Сергей не пошёл за ней, и уже за это Тамара была ему благодарна. Хотелось быть сильной, холодной, сдержанной. Хотелось сжаться в комок на кровати и рыдать, ждать, что он придёт, обнимет и скажет, что это всё – дурной сон.
Сергей сидел на кухне, сцепив руки в замок на столе, и прислушивался к её сборам и редким всхлипам. Но когда она зашла в ванную и тихо, отчаянно зарыдала, не выдержал. Оказался рядом быстрее, чем смог подумать. Поднял с пола, прижал к себе, и Тамара тут же обняла, вцепилась в рубашку на его спине, судорожно выдыхая.
– Прости, – глухо сказал Сергей, чувствуя, что сам готов расплакаться. Тамара не стала в один миг чужой, она по-прежнему была его женой, матерью его сына и человеком, с которым он прожил практически половину своей жизни. Близкой, родной, но… не той. Они могли попробовать всё забыть. Наверное могли. Только проверять бессмысленно. Тамара постепенно затихла, потом решительно отстранилась и покачала головой.
– Это был последний раз, когда я позволила тебе коснуться меня. И последний раз, когда ты передо мной извинился. Больше не делай так.
Избегая смотреть на него, она наскоро побросала оставшиеся вещи в чемодан, окинула ванную взглядом, проверяя, что ничего не забыла, и пошла к двери.
– Остальные вещи пришлёшь мне потом. Или выкинь, мне всё равно.
– Тома, – Сергей глубоко вздохнул, – я не хотел причинять тебе боль.
– Но причинил, – она пожала плечами, не оборачиваясь.
– Мы не думали, что всё зайдёт так далеко…
– Избавь меня от истории своей великой любви к Инне. Меня она не волнует.
Тамара поставила чемодан, села на диван и сложила руки на коленях. Сергей не успел и слово сказать, когда в дом вошёл Даня. Тут же посмотрел на чемодан, потом на напряжённых, молчаливых родителей и вздохнул.
– Ты уезжаешь, да? – он посмотрел на мать.
– Ты уже знаешь, – констатировал Сергей.
– Мы вернулись вчера, – Даня уставился на носки своих сандалий. – И решили остаться ночевать у Игоря.
Сергей шумно вздохнул и закатил глаза: отлично. Значит, они слышали их разговор с Русланом. Лучше и придумать нельзя… От стыда хотелось провалиться сквозь землю.
– Это ваше дело, – глухо сказал Даня и робко посмотрел на маму: – Только… ты же не забудешь меня, правда?
Тамара отчаянно всхлипнула, прижала ладонь ко рту и метнулась к сыну, крепко его обнимая. Думая: почему до этого обнимала так редко? Почему почти никогда не говорила, как сильно любит? Почему из последних воспоминаний, связанных с ним, лишь упрёки в неряшливости и лени?
– Как я могу тебя забыть? – прошептала она сквозь слёзы. – Я всего лишь возвращаюсь домой. И, – Тамара легко взъерошила его хвост, – если хочешь, сможешь переехать ко мне, когда закончится учебный год.
Даня пошёл провожать Тамару на вокзал, и весь следующий час Сергей бесцельно бродил по дому, чувствуя, каким неожиданно пустым он вдруг стал. Тамара и раньше уезжала, но в этот раз дом словно изменился, потерял какую-то важную составляющую, которую будет сложно быстро восполнить. Когда Даня вернулся, он нашёл отца на крыльце с полной пепельницей окурков и дымящейся сигаретой в руке. Встал рядом, прислонившись к столбу, поддерживающему крышу, засунул руки в карманы и равнодушно посмотрел на сад.
– Она переедет к нам, или мы к ней?
– Это всё, что ты хочешь спросить? – Сергей тоже не пошевелился, продолжая смотреть прямо перед собой.
– Думаю, я услышал достаточно вчера вечером, чтобы у меня остались вопросы. – Даня всё же взглянул на отца исподлобья. Кашлянул и небрежно поинтересовался: – Ты любишь её, да?
– Да, – серьёзно кивнул Сергей, затушил сигарету и повернулся к нему.
– Больше, чем маму?
– Боюсь, что больше.
– Тогда ладно. – Даня ссутулился и подцепил носком одну из неплотно пригнанных досок. – И как мне её называть?
– Думаю, как раньше. Для начала этого будет достаточно.
Они замолчали, прислушиваясь к гулу мошкары, гудящей в саду, и звонким крикам редких ласточек. Сергей невольно улыбнулся, покачал головой, подумав, что, кажется, всё действительно может наладиться.
– Игорь вчера хотел набить мне морду, – вдруг заявил Даня. Сергей удивлённо вскинул брови. – Он сказал, что ты соблазнил его маму. – Только сейчас стал заметен кровоподтёк на скуле, уходящий от виска к волосам. – Не думал, что ты такой, – хмыкнул Даня. – Ну, я имею в виду, что ты вообще способен кого-то соблазнить. Тем более тётю Инну.
– Почему тем более? – невольно заинтересовался Сергей.
– Ну, – Даня смутился и снова отвернулся к саду, – она красивая. Не красивее мамы, конечно, но красивая. А ты…
– Ну спасибо, – хмыкнул Сергей. – И что, вы помирились?
– А что нам ещё оставалось делать? Мне всё равно некуда было идти ночевать. Надеюсь, у Игоря будет своя комната. Всё-таки он жутко беспокойно спит. – Даня закатил глаза.
– Думаю, мы сможем решить эту проблему, – окончательно повеселел Сергей. – Но для начала сегодня сходим к Игорю в гости.
– Ой, говори уже сразу, что мы пойдём тёте Инне, – поморщился Даня. – И вообще, мы подумали, будет неплохо, если вы просто позволите нам жить в её доме. У вас тут всякие нежности сейчас начнутся… Алина сказала, что предпочла бы жить в лесу, только бы подальше от дома, где родители вдруг решили помириться.
– Сомневаюсь, что Инна оценит ваше предложение, – хмыкнул Сергей, невольно подумав, что это действительно было бы отличной идеей, будь дети старше хотя бы на десять лет.
– Я знал, что ты меня поддержишь, – довольно заявил Даня.
Пять лет спустя
– У тебя мозги вообще есть?!
Света взмахнула лопаткой так, что луковицы тюльпанов разлетелись в стороны.
– Ладно, ладно, мам, я понял! – Лёва поднял руки и заискивающе улыбнулся. – Я понял, что пробовать алкоголь было плохой идеей. И я обещаю, что в ближайшие несколько лет не прикоснусь ни к чему подобному.
– И ты расскажешь обо всём отцу, – глаза Светы всё ещё метали молнии, но Лёва видел, что гроза постепенно уходит. И как он мог так проколоться: заявиться домой со стойким запахом, вместо того, чтобы отоспаться у кого-нибудь из друзей? А ведь всё начиналось так невинно: кто-то из старших решил отметить
