Грудь Лукаса загрохотала от глубокого рычания, которое потрясло меня от предвкушения, желания, от чего бы то ни было между нами.
Затем его руки обвились вокруг моей талии, и он повел нас внутрь, закрыв за нами дверь. В следующую секунду я была к ней прижата.
Лукас уперся руками по обе стороны от моей головы, прижимая меня к деревянной поверхности.
— Еще раз, — скомандовал он, встретившись со мной взглядом. — Никто никогда не скучал по мне и не нуждался во мне так сильно. Скажи это снова.
У меня пересохло во рту от выражения его лица. Его глаза потемнели, а челюсть превратилась в резкую линию.
— Я скучала по тебе, Лукас. Очень сильно. Пожалуйста, останься со мной. Останься сегодня.
Останься сегодня и каждую последующую ночь.
Его правая рука обхватила мое лицо, подушечка указательного пальца скользнула по моей щеке, к нижней губе, проводя по линии рта.
— Если я останусь... — он закрыл глаза, прерывисто выдыхая. — Я видел, как ты распадалась на части у меня на глазах, Рози. И у меня едва был шанс прикоснуться к тебе. Если я останусь, все изменится. Если я останусь, мы будем трахаться.
Я задрожала при мысли о том, как сильно я хотела, чтобы он выполнил это предупреждение.
— Хорошо.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что услышала, — сказал он, его взгляд ожесточился. — Я уезжаю через неделю, и я был серьезен, когда сказал, что не могу… Моя жизнь разрушена, Рози. Мне нечего предложить. Но я… я эгоист, когда дело касается тебя. Я дам тебе свой рот, если ты попросишь меня. Мои прикосновения, мое тело. Это немного, определенно меньше того, что ты заслуживаешь, но если ты этого хочешь, если ты хочешь меня…
Я поцеловала его.
Останавливая его слова.
Они были мне не нужны. Прямо сейчас мне не нужно было ничего, кроме него.
И я бы сказала ему об этом, если бы он не ответил на поцелуй с настойчивостью, которая соперничала с моей.
Так что я поцеловала его. Я поцеловала его так, как давно хотела, наконец, отпустив все, что удерживало меня до этого момента. Потому что он скоро уезжал, и, возможно, это было все, что я когда-либо получу от него, так что я собиралась взять это.
Я притянула его ближе с отчаянием, которого никогда не знала, желая прижать его ближе, пока он целует меня. Рука Лукаса обвилась вокруг моей талии, притягивая мои бедра к своим, а мои плечи так и оставались прижатыми к двери. От этого прикосновения у меня вырвался стон, и Лукас воспользовался шансом раздвинуть мои губы и коснуться моего языка своим.
Моя голова кружилась от каждого ощущения, наполнявшего мое тело, выводя меня из равновесия. Я потянула его за куртку, желая убрать этот дополнительный барьер, но он не сдвинулся с места.
Жалоба сорвалась с моих губ, когда он очень медленно провел губами вниз по моей шее, покусывая кожу и превращая звук в громкий стон.
Губы Лукаса приблизились к моему уху. Он сказал, касаясь чувствительной кожи: — Этот звук.
— Какой? — изо всех сил пыталась я спросить.
Его зубы задели мочку уха, потянули за нее.
Моя реакция была мгновенной. Новый всхлип поднялся из моего горла.
— Этот, — прошептал он. — Я готов сделать безумные вещи ради этого звука, Рози.
— Какие? — выдохнула я. Но все, что я хотела сказать, это: Пожалуйста. Что угодно. Сейчас.
Бедра Лукаса прижались к моим в ответ, выбивая воздух из моих легких от потребности, пронзившей мое тело. Твердый. Он был таким твердым и большим.
— Такие вещи, как трахнуть тебя у этой двери, прямо сейчас.
Мне хотелось крикнуть ему, чтобы он продолжал.
Но прежде чем сорвались какие-либо слова, его рот вернулся к моему, оставляя за собой след покалывания, который распространился по моим рукам. Его губы остановились напротив моих. Не вступая в контакт.
Не целуя меня.
Почему он не целует меня?
Его нос скользнул по моему.
— Я был так близок к тому, чтобы трахнуть тебя сегодня днем, — признался он, понизив голос. — Взять тебя на полу в той ванной.
Я захныкала, снова дергая его за одежду, но он не двигался.
Все, что он сделал, это прикусил мою нижнюю губу зубами и сказал: — Хочешь услышать, какие еще безумные вещи я сейчас собираюсь сделать?
— Да.
— Я хочу снять эти маленькие пижамные шорты, которыми ты сводишь меня с ума, — сказал он мне тихо, так тихо, напротив моего рта. — И трусики тоже, — его губы скользнули по моей челюсти. — Просто чтобы я мог проникнуть глубоко-глубоко внутрь тебя, пока единственное, что ты будешь чувствовать — это меня.
Мои веки затрепетали и закрылись от его слов.
— Сделай это, — взмолилась я, услышав возмутительную потребность в своем голосе. — Все это. Пожалуйста.
— Нет, — он снова провел зубами по раковине моего уха, заставляя пальцы на ногах подогнуться. — Не сейчас, — его слова казались пыткой, лишая возможности, идеи иметь это прямо сейчас. О том, чтобы заполучить его так быстро, как только смогу. — Ты знаешь, что я сделаю вместо этого?
Мои глаза открылись как раз вовремя, чтобы увидеть, как его губы раздвигаются в медленной ухмылке. Это был новый тип улыбки. Не счастливый и яркий изгиб его рта, он был темным. Знойным. Предупреждение и обещание. Тот, который я хотела, чтобы он сохранил.
— Сегодня вечером, — сказал он, и еще до его следующих слов я знала, что пути назад нет, что после сегодняшнего вечера я никогда не буду прежней, потому что я получу его, всего его. — Сегодня вечером я уложу тебя в постель. Трахну тебя глубоко и медленно. И я не соглашусь на это прекрасное хныканье. Сегодня ночью я заставлю тебя выкрикивать мое имя, Рози.
Если я думала, что раньше он терял самообладание, то сейчас я не могла бы ошибиться больше.
Потому что в тот момент, когда эти слова слетели с его губ, Лукас сорвался.
Он снова поднял меня, и, прежде чем я успела возразить, прежде чем я смогла по-настоящему подумать, он обвил мои ноги вокруг своих бедер и направился в мою спальню.
Мое сердце упало. Моя потребность зашевелилась. И следующее, что я поняла, это то, что меня бросили поверх моего одеяла.
Его голова очень медленно наклонилась, а глаза прошлись вверх и вниз по моему телу, и Боже, никогда в моей жизни на меня так не смотрели. Как будто он был готов съесть меня живьем.
Приоткрыв губы, я смотрела, как он наконец избавился от куртки. Затем он потянулся к краю своей толстовки и стянул ее одним плавным движением.
Под ней ничего не было.
Звук желания подступил к моему горлу, потому что я могла уже видеть его обнаженным, могла уже видеть изгибы его бедер и каждый напрягшийся мускул, но не так. Даже в душе сегодня утром. Не с этим темным блеском в глазах или знающим изгибом губ.
— Ты без футболки? — услышала я свой вопрос.
Его смешок был мягким, скрытным.
— Я очень спешил, когда выходил из квартиры. Я до сих пор не знаю, как мне удалось оставить Аарону сообщение, чтобы он забрал Тако. Он, должно быть, ненавидит меня прямо сейчас, но мне все равно.
У меня пересохло в горле, выражение его лица стало серьезным, когда он подошел ближе к кровати.
Он остановился прямо у края, затем сказал: — Иди сюда.
Не теряя ни секунды, я встала на колени и пополза, пока не оказалась прямо перед ним.
Лукас посмотрел на меня, что-то сломалось, смягчилось. Тыльная сторона его пальцев коснулась моей щеки, и он сказал: — Весь этот розовый цвет покрывает твою кожу. Eres preciosa(исп. ты прекрасна), — он придвинулся ближе, наклонив лицо, чтобы встретиться со мной глазами. — Я умираю от желания увидеть, как низко он распространяется.
Сидя на коленях, я вытянула руки вверх. Давая ему зеленый свет.
Лукас без колебаний принял мое предложение и стянул мою футболку через голову.
Прерывистое дыхание сорвалось с его губ, когда его глаза блуждали вверх и вниз по моему телу. Любуясь моей обнаженной грудью.
— Me robas el sentido, — пробормотал он. — У меня от тебя перехватывает дыхание.
