Она стонет, её веки трепещут.
Я поднимаю её ногу выше на свою талию, и она вздыхает так, словно у неё приступ паники.
— Я не могу… — она качает головой из стороны в сторону.
Я целую её губы и на секунду замираю.
— Ты можешь, Дэйз.
Я знаю. Это чертовски интенсивно. Эти чувства ослепляют.
И мы на мотоцикле, вместе на нём. Я опускаю её ногу и притягиваю её ближе к своей груди, так что она оказывается в сидячем положении. Инстинктивно её ступни ложатся на сиденье позади меня, а ноги обхватывают мою талию.
Она крепко сжимает мой член, пока я двигаюсь в неё. Я кладу руку ей на поясницу, и стон царапает моё горло. Блять.
— Это… — начинает она, а потом вскрикивает, её внезапный оргазм заставляет её тело прижаться к моему и делаю ещё два толчка, прежде чем кончить, мой разум разбивается на миллион гребаных осколков. Пока она сокращается вокруг меня, приходя в себя, она начинает смеяться от счастья.
Это полный, меняющий мир смех. Даже когда она на мгновение запечатлевает в своей голове этот образ — нас двоих, настолько близких и родных, насколько это вообще возможно, на этом спортивном мотоцикле, — она всё равно улыбается, как будто это лучшая картина в мире.
Она встречает мой взгляд.
— Это была лучшая поездка, на которую ты меня когда-либо брал.
Я крепко целую её, а затем говорю: — Хочешь прокатиться ещё раз?
В ответ она обхватывает меня за шею и придвигается ближе, её улыбка озаряет вселенную.
Красная пыль клубится вокруг нас. Мне похуй. Я занимаюсь с ней любовью, будто это самое первобытное знание в мире.
Как будто наши тела созданы для этого.
48. Райк Мэдоуз
Я еду всю ночь. Часть ночи Дэйзи спит в моих объятьях, сидя задом наперёд и повернувшись ко мне лицом. Думаю, в среднем она спит около четырех часов в сутки, что лучше, чем то, что происходило под действием Ambien. Но я бы хотел, иметь возможность обнимать её всю ночь, без беспокойства, без моментов, когда она просыпается и мучается, пытаясь вернуться ко сну. Я просто хочу того, что было у неё до СМИ, до психической травмы.
Она делает всё больше успехов. Однажды ночью мы остановились в отеле, и мне не пришлось выполнять нашу рутину: показывать ей, что я запер все двери и проверил ванную. Она смогла поспать пару часов без этих знаний и чувствовать себя в безопасности.
Я целую её в макушку и еду дальше.
Рассвет пробивается сквозь горизонт, оранжевые и красные цвета переливаются вместе. На западе тихая атмосфера успокаивает меня, проясняя голову. Я думал, что смогу показать это своему брату. Я думал, что мы сможем разделить это, но обстоятельства, судьба или что-то ещё разлучили нас.
Провести это время с Дэйзи значит не меньше, но я понимаю, что каждое мгновение, проведенное с ней, — это мгновение, проведенное вдали от Ло во время его выздоровления. Какая-то часть меня рада быть в Юте, встретиться с ним, чтобы быть рядом, если я ему понадоблюсь.
Другая половина эгоистично хочет вернуться к фантазиям, которые были у меня с Дэйзи, — спрятаться ещё на несколько часов, прежде чем реальность обрушится на нас.
Я поворачиваю за угол, и мотоцикл дребезжит по гравийной дороге, пробуждая Дэйзи ото сна. Я паркуюсь у смотровой площадки и снимаю с неё шлем, прежде чем снять свой.
Она трёт глаза и щурится от солнечного света.
— Который час? — спрашивает она, зевая.
— Утро.
— Очень… — она снова зевает, — …точно подмечено, — она поворачивает голову, чтобы увидеть восход солнца, теплое сияние окрашивает её лицо. — Это великолепно…
Но ничего не сравнится с ней.
Мой телефон жужжит в кармане, и она обхватывает меня за талию, пока я проверяю его одной рукой.
Коннор: Мы в Каньонленде. Пришлю тебе геолокацию. Встретимся там.
Я получаю геолокацию и сверяюсь с картой.
— Мы в десяти минутах езды, — говорю я Дэйзи. — Они уже там. Ты готова увидеть своих сестер?
Она кивает, но я вижу легкое беспокойство в её глазах. Раскрыть им наши отношения — это первый шаг перед тем, как она расскажет об этом своей маме. Женщине, которая презирает меня, и я боюсь, что когда она увидит лицо Дэйзи, она возненавидит меня ещё больше.
Мы снова надеваем шлемы, и она меняет позицию, садясь позади меня. Я начинаю двигаться, направляясь в нужную сторону.
Через семь минут я сворачиваю куда-то к Грин-Ривер, вокруг не очень много машин. Мамонтовые каньоны и красные скалы украшают местность. Я узнаю черный внедорожник, припаркованный у начала туристической тропы, но никого из них поблизости не вижу.
Я снова проверяю указатель и понимаю, что они отправились в поход к одной из арок, сложенных из той же красной породы. Это популярные образования, поэтому я не удивлен, что они находятся рядом с ним. Я просто удивлен, что Роуз пошла туда на своих тринадцатисантиметровых каблуках.
Нам требуется около пяти минут, чтобы пройти по красной грязи и найти их под большой скалой, уходящей в небо. Когда жаркое солнце начинает подниматься, большие тени исчезают, повышая температуру.
— Привет, ребята! — Дэйзи машет им рукой, и все они поворачиваются, но ни один не идёт к нам на встречу. Все они просто смотрят.
И именно в этот момент я понимаю, что что-то, блять, не так.
С каждым шагом моё нутро сжимается, и я не могу оторвать глаз от брата. Его скулы заострились, глаза холодные и злые. Он не может всё ещё злиться на меня за папарацци? Я думал, Коннор успокоил его. Но Ло любит затаивать на меня чертову обиду. Да, я проебался. Папарацци нашли наш кемпинг в Теннесси и разрушили мои обещания ему. Но его ярость, похоже, на другом уровне.
Более глубокая.
Более оголённая.
Накопленная за многие годы боли.
— Классная прическа, Дэйз, — говорит Лили, когда мы подходим ближе, но её голос ломается, будто она знает, что сейчас произойдет что-то плохое.
А мой брат — он тяжело дышит, в его янтарных глазах плещется чистая злоба. Его ноздри раздуваются, а затем он начинает идти ко мне.
Я останавливаюсь на месте.
— Дэйзи, — говорю я ей. — Иди к своим сестрам.
— Райк…
— Иди, блять, — рычу я.
Она отступает от меня, не присоединяясь к своим сестрам. Но она дает мне достаточно места, когда мой брат приближается с ледяным взглядом.
Я не знаю, в чём дело.
Может, наш отец.
Может, Дэйзи.
Может, что-то ещё.
Может, всё вышеперечисленное.
У меня целый список плохих поступков с благими намерениями.
— Ло, — я протягиваю руки в знак защиты, капитуляции, прощения. Я поднимаю белый флаг. Я не хочу его бить. Я не могу его ударить. — Что случилось? Давай поговорим об этом.
Теперь он всего в трёх метрах от меня.
— Ты хочешь поговорить об этом? — его голос полон боли. — Я дал тебе миллион чертовых шансов поговорить об этом, — усмехается он. — Мне так надоело с тобой разговаривать.
Его кулак летит и сильно бьет меня в челюсть. Я падаю, когда его колено прилетает мне в живот.
Я грубо кашляю.
— Ло, остановись! — кричит Дэйзи.
Я поворачиваю голову, и моё сердце подпрыгивает к горлу. Она бежит к нам, но Коннор быстрее и сильнее. Он подхватывает её, пока она бьётся в его руках.
Мои глаза смягчаются в знак благодарности. Я едва успеваю выразить свои чувства, как Ло снова бьёт меня по лицу. Я поворачиваю голову и сплевываю кровь на землю.
Я слышу, как Лили на заднем плане пытается сказать Ло, чтобы он успокоился. Я слышу, как Коннор говорит всем девочкам, чтобы мы разобрались между собой.
Он знает, что рано или поздно эта драка должна была произойти.
Наконец-то это произошло, и агония разрывает мою грудь. Не от физической боли. Даже когда его третий удар попадает мне в челюсть — я могу выдержать эти удары.
Но мучение в глазах моего младшего брата. Он смотрит на меня так, будто я предал его. Будто я разрушил его жизнь. Будто я разорвал его гребаную душу. Я не хотел никому причинять боль. Я не хотел причинять ему ещё больше страданий. Ты должен был оставить его в покое.
