пришла в движение, и вскоре они выехали из пространства узкой улочки на дорогу. Затем преодолели мост. И когда Рахмиэль уже был абсолютно уверен, что они едут к замку, Эфрат повернула в другую сторону, уходя с туристического маршрута. Прошло какое-то время, прежде чем машина снова остановилась. На этот раз у довольно обветшалого, но по-прежнему привлекающего взгляд здания. Табличка у дверей указывала, что здание находилось в собственности городского правления и служило пристанищем для какого-то бюрократического института.
— Я не совсем уверен, что мы вписываемся в их рабочий график, — произнес Рахмиэль, сверяясь со смартфоном и несуществующим расписанием под вывеской.
— Я не совсем уверена, что ты понимаешь, где мы, — ответила Эфрат и подошла к дверям, чтобы позвонить в единственный звонок.
Раздался неприятный жужжащий звук, который означал, что теперь двери больше не являются препятствием на пути гостей.
— Что это за место? — спросил Рахмиэль. — И что мы здесь делаем?
Эфрат ничего не ответила. Вместо ответа она медленно пошла вперед по тускло освещенному коридору, по обеим сторонам которого располагались многочисленные двери, их вид говорил о том, что ими давно не пользовались, а может быть, и вовсе никогда.
— С улицы все выглядит совсем иначе, — отметил Рахмиэль.
— Все так и задумано, — отозвалась идущая впереди Эфрат, — люди редко интересуются тем, чем интересоваться не принято, а даже если им и случается забрести в эту часть города, они не видят ничего, кроме обветшалого здания, принадлежащего администрации города. У них не возникает никаких вопросов. Кроме может быть предположения, что в недалеком будущем этому зданию предстоит снос.
— Что, надо понимать, далеко от правды.
— Ты даже не представляешь, — подтвердила его предположение Эфрат.
Она сделала шаг на старую широкую лестницу. При прочей сомнительной обстановке вокруг было безупречно чисто. Они поднялись на второй этаж, где Эфрат без каких-либо раздумий повернула в сторону и подошла к одной из дверей, которая тут же открылась. Абсолютно бесшумно и без видимых участников этого действия. Перед ними был неширокий коридор, аккуратно покрашенные белые стены, без малейших признаков декора, идеально лакированный деревянный пол. Вокруг стояла какая-то странная тишина, и даже каблуки Эфрат не смогли ее нарушить. Рахмиэль послушно шел следом за ней. Он улыбался, хотя вряд ли отдавал себе в этом отчет. Ему было невероятно любопытно, что скрывается за каждой из тех дверей, которые они прошли. По какой-то причине так было всегда. Все, чем можно накормить разум, невероятно занимало его с самого детства. Он был равнодушен к прочей пище, как и ко всему тому, что так занимало его сверстников. Те тоже будто чувствовали, что он отличается от них, а потому всегда сторонились его. Было бы справедливо предположить, что дети издевались над ним, но это было не так. Самому же Рахмиэлю такое никогда не приходило в голову. Его голова была занята совсем другим. Например, многочисленными книгами в кабинете отца. Странными экспонатами, которые тот привозил с аукционов или после визита к друзьям, о которых мать ничего ему не рассказывала, как бы он и просил.
Пока Рахмиэль был охвачен нарастающим любопытством, смешанным с почти детской радостью предстоящего открытия, они дошли до конца коридора, где их ждала еще одна, слегка приоткрытая дверь.
— Госпожа Эфрат! — Раздался довольно тихий, но жизнерадостный голос. — Я уж и не ждал, что вы ко мне загляните. Что вас привело? Вас и вашего спутника?
Дверь открылась, и Рахмиэль увидел невысокого пожилого мужчину, черты лица которого показались ему смутно знакомыми.
— Господин Рахмиэль… — в голосе мужчины прозвучало удивление, и на долю секунды Рахмиэлю показалось, что тот напуган, но это впечатление ушло так же быстро как появилось. — Вы повзрослели, Господин, и выглядите чудесно.
— Разве мы знакомы? — спросил Рахмиэль, проходя в двери следом за Эфрат.
— Вы верно не помните меня, — ответил мужчина, — я был частым гостем в доме ваших родителей. Вы были тогда еще совсем юны. Я же выглядел почти так же, как выгляжу сегодня.
— Мой дорогой друг, — обратилась Эфрат к говорящему, — нам нужна информация, которой, как я помню, у тебя в достатке.
— О, я с радостью помогу всем, что будет в моих силах, — ответил тот, — вы голодны, госпожа, или вы, господин?
— Мы недавно поели, спасибо, — ответила за обоих Эфрат.
— Чем же я могу быть вам полезен, госпожа?
— Я хотела бы знать, кому принадлежит частный университет в центре нашего города.
— Это всем известно, — ответил мужчина.
— Это верно, — согласилась Эфрат, — я бы хотела узнать то, что всем не известно.
— Что ж, — мужчина посмотрел на стоящий перед ним стол, — это займет некоторое время.
— Его у нас в избытке, — ответила Эфрат.
Мужчина выдержал паузу. Затем подошел к столу и медленно опустился в кресло, как если бы ему было не так просто это сделать. Нет, физически он был вполне здоров. Ему не хотелось начинать этот разговор. И еще меньше ему хотелось быть первым, кто приоткроет завесу этой тайны.
— Может быть, кофе? — спросил он с некоторой надеждой в голосе.
— Премного благодарны, но нет, — снова ответила Эфрат.
— Вы редко отказываетесь от кофе, госпожа, — он говорил все медленнее, — видимо, на то есть причины.
Эфрат была абсолютно искренна, когда сказала, что им с Рахмиэлем некуда спешить и времени у них в достатке, это было чистой правдой, а потому она не торопила старого знакомого, который был весьма за это признателен, хоть и старался не подавать виду.
— Господин Рахмиэль, ваш отец … что-то рассказывал вам об истории вашей семьи? — медленно начал он.
— Нет, насколько я помню, у нас никогда не было подобных разговоров, — ответил Рахмиэль, заручившись молчаливым разрешением Эфрат отвечать честно, но умеренно.
— Я вижу, тем не менее, что вы уже носите фамильные знаки, — он взглядом указал на татуировки Рахмиэля, которые было отлично видно благодаря расстегнутому вороту рубашки. — Обратили ли вы внимание на то, как часто они встречаются… практически везде?
— Нет, если честно, мне никогда не было это интересно.
— Твой отец и твоя мать носят одинаковые татуировки, и ты начал носить аналогичную, надо понимать еще в школе… — недоумевала Эфрат.
— В старших классах, — уточнил Рахмиэль.
— В старших классах тебе сделали татуировку, аналогичную татуировке твоего отца, и тебя это никак не озадачило? — Она посмотрела на него с явным недоумением.
— Нет, — ответил Рахмиэль после некоторого раздумья, — мне просто очень нравилось носить такую же татуировку, как у членов моей семьи, я был уверен, что это что-то вроде фамильного герба или традиции какой-нибудь…
— Видите ли, господин, — произнес пожилой мужчина, — это не совсем так…
