Она должна немедленно пойти к нему, к Джеймсу, и они всегда будут вместе.
Она покинула зал. Где же детская? Разумеется, в другом крыле. Разумеется. Детям и тем, кто за ними ухаживает, не место рядом с шикарными бальными залами и изысканными гостиными. Какой аромат! Какой утонченный аромат!.. Дом ее сына. Теперь и ее дом.
Ее босые ноги утопали в ковре, мягком, как мех. Даже так поздно, даже когда все обитатели дома спали, в коридоре горели газовые лампы.
«Какое расточительство! — подумала она. — Жгут деньги».
А она сожжет их всех.
На лестничной площадке она остановилась. Вероятно, они спят внизу, негодяй и его шлюха. Спят сном богачей, хозяев жизни. Можно спуститься и убить их. Разрубить на кусочки, погрузить руки в их кровь.
Она рассеянно потерла большим пальцем искривленное лезвие серпа, увидела капельки крови. А их кровь, кровь Харперов, голубая? Было бы забавно полюбоваться, рассекая их белые шеи, заливая аристократической голубой кровью льняные простыни.
Тс-с-с-с... Чтобы никто не услышал. Вдруг кто-то из слуг проснется и остановит ее прежде, чем она выполнит свой долг?
Тс-с-с... Тихо, тихо. Очень тихо. Она похлопала пальцем по щеке, подавила смешок. Она будет тихой, как мышка.
Тихой, как призрак.
Она побрела в противоположное крыло дома, приоткрывая двери, заглядывая в комнаты.
И сразу поняла — подсказало материнское сердце, — когда протянула дрожащую руку к очередной двери. Там спит ее Джеймс.
В тусклом свете газового рожка она разглядела полки с игрушками и книжками, кресло-качалку, маленькие столики и комодики.
И колыбель.
Слезы хлынули из ее глаз, когда она метнулась к колыбели. Он спал там, ее бесценный сын. Чистые темные волосики. Розовые пухлые щечки. Милый, безмятежный, здоровенький...
Нет и не было на свете более прекрасного ребенка, чем ее Джеймс. Как же ему нужна ее ласка, ее забота! Она будет укачивать его и петь ему колыбельные. Чудесные колыбельные ее чудесному сыну.
Она забыла его одеяльце! Как она могла забыть его одеяльце? Как можно унести сына в том, что купили ему другие?
Осторожно, ласково она провела кончиками пальцев по его мягким волосикам и запела колыбельную.
—Мы всегда будем вместе, Джеймс. Ничто никогда не разлучит нас.
Опустившись на пол, она принялась за работу.
Серпом разрезала веревку. С петлей пришлось повозиться, но, кажется, у нее хорошо получилось. Действительно хорошо. Она отбросила серп, подтащила стул под многорожковую люстру и тихо запела, привязывая к ней веревку. Подергала. Довольно улыбнулась. Крепко держится, надежно.
Из мешочка, висевшего на шее, вытащила амулет. Она выучила заклинание, проданное ей колдуньей, но сейчас, рассыпая гри-гри вокруг стула, с трудом припоминала слова.
Острием серпа она рассекла ладонь, и кровь закапала на гри-гри, скрепляя заклинание.
Ее кровь. Кровь Амелии Элен Коннор. Та самая кровь, что течет в ее ребенке. Кровь матери — могущественная магия.
Она вся дрожала, но, возвращаясь к колыбели, продолжала напевать колыбельную. И впервые взяла на руки своего сына.
Измазала кровью его одеяльце, его розовые щечки.
Ах, какой он милый, какой тепленький! Рыдая от счастья, она прижала свое дитя к мокрой грязной рубашке. Он зашевелился, захныкал, но она лишь прижала его сильнее.
Тише, тише, мой драгоценный!.. Мамочка здесь... Мамочка никогда тебя больше не покинет... Он повернул головку, зачмокал. Но когда она опустила рубашку и прижала его к обнаженной груди, он выгнулся и заплакал.
Тише, тише, тише... Не плачь, не сердись... Милый, милый маленький мальчик... Укачивая его, она прошла к стулу. Ты с мамочкой. Мамочка никогда, никогда тебя не оставит. Идем с мамочкой, мой дорогой Джеймс. Идем с мамочкой туда, где ты никогда не узнаешь ни боли, ни горя. Туда, где мы будем кружиться в вальсе по бальному залу, пить чай с пирожными в саду.
Неуклюже, еле удерживая плачущего, извивающегося ребенка, она вскарабкалась на стул, улыбнулась и накинула петлю себе на шею. И, тихо напевая, надела маленькую петлю на детскую шейку.
Теперь мы вместе.
Двери из соседней комнаты распахнулись, хлынул свет. Она повернула голову и оскалилась, как тигрица, защищающая своего тигренка.
Заспанная няня взвизгнула, вскинула руки, увидев женщину в грязной белой ночной рубашке и ребенка с петлей на шее в ее руках, визжащего от страха и голода.
—Он мой!
Няня бросилась к женщине, но она успела оттолкнуть ногами стул. Крики утонули в ледяном мраке.
Хейли сидела на полу бывшей детской в объятиях Харпера и рыдала.
Она дрожала от холода, хотя ее ноги закутали одеялом, а Митчелл развел огонь в камине гостиной.
—Она хотела его убить... Она собиралась убить ребенка! Боже мой, боже, она собиралась повесить собственное дитя...
—Чтобы сохранить его для себя. — Розалинд стояла перед камином, глядя на огонь. — Это больше чем безумие.
—Если бы няня в тот момент не вошла, если бы не услышала его плач и не вошла так быстро, Амелия его бы убила.
—Эгоистка.
—Я понимаю, понимаю... — Хейли начала растирать плечи. — Но она не хотела причинить ему вред. Она верила, что они будут вместе, будут счастливы... Господи, она была сломлена, безумна... А потом, когда снова потеряла сына... — Хейли покачала головой. — Она все еще ждет его. Думаю, она видит его в каждом ребенке, который появляется в Харпер-хаусе.
—Что-то вроде ада для безумцев? — предположила Стелла.
Хейли подумала, что никогда не забудет пережитое. Никогда.
—Няня. Она спасла ребенка.
—Мне не удалось установить ее имя, — сказал Митч. — В его детстве в доме сменилась не одна няня, но твое видение указывает на девушку по имени Элис Джеймсон, что совпадает с письмом Мэри Хейверз кузине Лусилл. Элис покинула Харпер-хаус в феврале тысяча восемьсот девяносто третьего, и дальше ее следы теряются.
—Они уволили ее. — Стелла закрыла глаза. — Выгнали. Может, заплатили или, скорее всего, пригрозили.
—Наверное, и то и другое, — Логан сжал кулаки.
—Я потяну за эту ниточку, постараюсь разыскать потомков Элис, — пообещал Митч, и Розалинд повернулась к нему с улыбкой.
—Спасибо. Без нее на свете не было бы ни меня, ни моих сыновей.
—Не этого Амелия хотела от нас, — прошептала Хейли. — Или не только этого. Она не знает, где находится. Где она похоронена. Что они с ней сделали. Она не сможет успокоиться, смириться... что угодно... пока мы не найдем ее.
—Как? — вскинула руки Стелла.
Розалинд обвела взглядом присутствующих.
—У меня есть идея. Идея, которая расколет нашу команду примерно пополам.
