Ознакомительная версия.
И вдруг у Стаса мелькнула страшная мысль! Он побежал к крыльцу, взлетел по его скользким ступенькам. Ключ в дрожащих пальцах никак не попадал в замочную скважину. Наконец, открыв злополучную дверь, Дубровин вбежал внутрь. На ходу он бросил сумку с Дашиными вещами на пол. Он хотел позвать Дашу, но голоса не было. Спазм, перехвативший связки, лишил его возможности звучать. Помчавшись в ванную, Стас увидел, что там никого нет – ванна успела высохнуть, значит, Даша давно вышла отсюда. Прижимая руку к горлу, словно пытаясь освободиться от давящего ворота, Дубровин обегал все комнаты второго этажа, оставляя там включенный свет. Страх перерастал в панический ужас. «Она ушла! Она в лучшем случае ушла! В худшем… Господи, помоги мне, не дай потерять ее навсегда! Зачем я оставил ее одну?!» – Стас как безумный сбежал по винтовой лестнице вниз и, пробегая мимо гостиной, вдруг резко остановился.
Он увидел, как с дивана свисает тонкая, белоснежная рука. Она была такой безжизненной, что сомнений не осталось. Дубровин включил свет, тяжело дыша, медленно приближался. Он знал, что сейчас, прямо сейчас почувствует леденящий холод непоправимого. Стас подходил к дивану, и с каждым шагом ему открывалась новая часть Дашиного тела. Вот он видит ее голову, волосы, спадающие на пол шелковистыми прядями, одна нога чуть согнута в колене. Бледное лицо спокойно, грудная клетка не поднимается. На Даше его белая рубашка, и рукава на ней подвернуты именно так, как он представлял.
Дубровин остановился, осматриваясь по сторонам, – он не мог объяснить себе, чего искал так внимательно и настороженно. Опустившись на колени рядом с диваном, он сидел, глядя на четкий профиль. Только губы Даши казались неестественно большими и посиневшими. Стас боялся поднять руку и коснуться их. Он почувствовал, как холодный пот стекает по лбу, по телу, а из груди вот-вот вырвется страшный крик. Набравшись отчаянной смелости, Дубровин медленно дотронулся дрожащими пальцами до свисающей руки – никакого движения в ответ. Тогда он схватил Дашу за плечи и, яростно тряся ее, закричал:
– Не-ет!!!
Даша тут же очнулась. Она испугалась не меньше Стаса. Пробуждение оказалось не самым спокойным – напротив сверкали безумные глаза Дубровина, а пальцы больно впились в ее тело. Тяжело дыша, Стас усадил ее и прижал к груди. Он не мог говорить. Всю оставшуюся энергию он вложил в свой нечеловеческий крик.
– Я спала, я очень крепко спала, – оправдываясь, произнесла Даша, пытаясь освободиться от слишком крепких объятий.
Она долго стояла под теплыми струями душа, подставляя тело чистым потокам воды. Даша боялась, что это напомнит ей недавнее стояние под дождем, но память снова щадила ее. Чистая рубашка Стаса, которую она надела, добавила спокойствия, лишила ее паники первых минут одиночества в большом доме. Вспоминая слова: «Теперь ты здесь хозяйка», Даша зашла в гостиную, посмотрела на холодный камин и легла рядом на диване. Она хотела дождаться Стаса и попросить его разжечь камин. Это было бы похоже на сказку – смотреть на пылающий огонь, слышать потрескивание дров, не думать ни о чем плохом. Даша выпила лекарства и не заметила, как глубокий сон одолел ее. Настолько глубокий, что она очнулась только от истошного крика Дубровина. Догадавшись, о чем он подумал, Даша снова пошевелилась в его крепких объятиях.
– Стас, милый, прости, я не хотела тебя испугать.
Дубровин разжал руки, и теперь Дашино улыбающееся лицо было напротив. Стас взял его в ладони и молча смотрел, не в силах произнести ни слова.
– Не молчи, – взмолилась Даша. – Я так виновата.
– Я люблю тебя, – прошептал Дубровин. Сейчас он был уверен, что сможет забыть все то, что произошло с ней. Главным было одно – они снова вместе и теперь навсегда. – Я никому и никогда тебя не отдам. Я всегда буду рядом. Скажи, ты испытываешь хоть что-нибудь подобное?
– Большее, гораздо большее.
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Да.
Даша сама потянулась к Стасу и поцеловала его в губы. Она не понимала, как такое может быть: в один день умереть и воскреснуть. Неужели нужно было столько выстрадать, чтобы услышать долгожданный вопрос и произнести в ответ тихое «да»?
– Если хочешь, мы уедем отсюда. – спросил Стас.
– Нет, не хочу. От себя не убежишь.
– Давай договоримся: сегодняшний день для тебя начался с моего приезда на дачу. Хорошо? – Дубровин поцеловал Дашины ладони. – А для меня с твоего «да».
– Условие принимается, – Даша прижалась к Стасу. Она закрыла глаза, чувствуя, что снова заплачет.
– С этого момента я – волшебник, исполняющий все твои желания.
– Разожги камин, – попросила Даша. – Я никогда не видела, как это делается.
– И это все? – удивленно поднял брови Стас.
– Да, я хочу сидеть в темноте, смотреть на пылающий огонь и обнимать тебя.
– Договорились, иду исполнять, – Дубровин поднялся и направился к выходу. На мгновение он остановился и обернулся. – У тебя есть три дня, чтобы прийти в себя. В пятницу тебя ждет мама, а в понедельник начнутся занятия. Подруги точно истосковавшись по тебе. А ты?
Даша молча кивнула. Стас вышел, а она села, обхватив колени руками. Она все еще чувствовала себя уставшей, измученной, но главное, что придавало ей силы, – она выстояла, и у нее есть надежная опора. Она теперь знает, что это такое.
С трудом встав с дивана, она подошла к окну и открыла жалюзи. Во дворе она увидела Стаса, нагруженного поленцами для камина. Он заметил Дашу в окне и остановился, улыбаясь. Она прижалась лбом к стеклу, а потом послала ему воздушный поцелуй. Это был самый жаркий поцелуй из всех, что когда-нибудь получал Стас. Он не мог ответить, его руки были заняты. Но Даша видела его глаза и понимала, что он ощущает. Ей не нужны были слова, они были лишними, потому что самые красивые фразы не смогли бы передать радость возрождения, царившую в ее душе.
– Знаешь, мама говорила мне в детстве, что когда люди по-настоящему любят друг друга, то на небе зажигается звезда, – вскоре сидя у пылающего камина, тихо сказала Даша.
– Я уверен, что сегодня на нем появилось очередное созвездие, – целуя ее в макушку, ответил Дубровин.
– Пойдем посмотрим.
– Пойдем, – Стас улыбнулся.
Даша стояла на балконе, внимательно вглядываясь в бесконечность. Она выглядела спокойной, притихшей. И только теперь Дубровин сам окончательно успокоился. Он точно знал – если человек поднимает глаза к звездам, ему очень хочется жить.
Ознакомительная версия.
