— Туфта! — выпалила Люси, однако вид у нее был скорее ошеломленный, чем воинственный. — Как ты можешь любить меня после того, что я натворила?
— Просто ты — это ты. Ребенок, каким я всегда мечтала быть.
— То есть?
— Ты храбрая и можешь постоять за себя. Знаешь, чего хочешь от жизни, и готова на все, чтобы добиться цели.
На этот раз Люси потеряла дар речи. Однако это благословенное состояние долго не продлилось.
— Я тоже люблю тебя, Нелл, — почти свирепо провозгласила она. — И обещаю, что никому не позволю тебя доставать!
— Именно этого я и боялась.
Люси сверкнула ослепительной улыбкой и убежала собирать вещи. Она была так взволнована, что даже не взглянула на Мэтта, не подумала посоветоваться с ним. И сейчас он шагнул к Нили.
— Жаль, что ты сначала не поговорила со мной.
— Зачем? Я ведь даю ответ на твои молитвы. Меньше чем через час ты получишь все, о чем мечтал. Никаких женщин и потрясающая история. Редкостная удача тебе выпала. Можно только позавидовать.
— Это не… — Речь, похоже, давалась ему с трудом. — Я не уверен, что для них это лучший выход.
— Знаю. А ты можешь предложить что-то более приемлемое?
Мэтт хотел было сесть, но передумал, направился к Нили, но на полпути остановился. Впервые за все это время он показался ей неловким и неуклюжим, словно чрезмерно длинные ноги и руки мешали ему.
— Наверное… очевидно… — Он пересадил Баттон с одной руки на другую. — Да, ты права. Я ничего другого не могу придумать. Сейчас запишу тебе имя поверенного, который вел дела Сэнди. Уверен, твои друзья в Вашингтоне сумеют все уладить с пенсильванским отделением Службы защиты прав детства и юношества.
— Я об этом позабочусь.
— Йо-хо-о-о!
Ничто не могло яснее показать Нили, что она в западне, чем вид Бертис и Чарли, стоявших во дворе перед бдительными агентами.
— Эти люди не впускают нас! — воскликнула Бертис, яростно размахивая свободной рукой.
Плечи Нили устало опустились. Страшно подумать, в какой мир она приведет бедных детей!
— Мне очень жаль, Нили.
Она растерянно встрепенулась. В глазах Мэтта светилось что-то, подозрительно напоминавшее сочувствие. Но она не желала его участия и в этот момент ненавидела так, что едва смогла пожать плечами:
— Жизнь продолжается.
— Это точно.
Так получилось, что именно он спас Уайнов и привел в дом. Старички уже поняли, кто скрывался под именем Нелл, но когда она безуспешно попыталась объяснить, почему сбежала из Вашингтона, Мэтт помог ей. Кроме того, он сообщил, что Нили решила удочерить девочек. Нили ожидала, что теперь Бертис и Чарли изменят к ней отношение, станут почтительно лепетать и заискивать, но Бертис лишь покачала головой и протянула ей тарелку:
— Попробуй моей помадки, бедняжка. Сразу почувствуешь себя лучше.
Пока Нили укладывала одежки Баттон, Люси металась по дому на колесах, путаясь под ногами, и трещала как сорока:
— …Каждый вечер мыть посуду, и присматривать за Баттон, и убирать свою комнату. Даже не комнату, а весь дом… даже Белый дом, и…
В полуоткрытую дверь протиснулся Мэтт.
— Люс, Бертис и Чарли сидят с Баттон на веранде. Пойди попрощайся с ними.
— Я приглашу их в гости!
И Люси, хлопнув дверью, выскочила на улицу.
Горечь предательства все еще сковывала холодом сердце Нили. Не в силах смотреть на Мэтта, она снова занялась укладкой вещей.
— Стервятники уже слетаются, — сообщил он. — Показалась патрульная машина.
Нили уложила в чемодан штанишки Баттон, притворяясь, что не слушает. Мэтт подвинулся ближе, заполняя собой все свободное пространство. Нили подумала о Деннисе и о тайне, которую она не выдала, но которую Мэтт тем не менее разгадал. Перед отъездом нужно выяснить с ним отношения.
— Что от меня требуется, чтобы ты не раскрыл мои секреты всей Америке?
Мэтт устало прищурился.
— Думаю, для этого всего-навсего следует больше доверять мне.
— К чему? Основное правило политика — никогда не доверяй прессе.
— Я не просто пресса, — сухо заметил он. — Я твой друг.
Ее друг. Не любовник. Не возлюбленный.
Она не ожидала, что будет так больно. Но все же строго напомнила себе: сейчас необходимо защищать репутацию семьи. У нее слишком много проблем, чтобы предаваться скорби по поводу разбитого сердца. Возможно, она вообще слишком строго судит Мэтта и сгущает краски.
— Означает ли это, что ты отказался от намерения писать обо всем этом?
— Не могу, — тихо ответил он.
Ей не следовало так страдать. Не следовало. Она не заслужила ничего подобного. Почему же в душе такой мрак?
— Послушай, Нили, сейчас начнется настоящий ад. Репортеры не оставят в покое ни одного из участников этой истории. Самый уязвимый человек из всех нас — это ты. И лучшей защиты, чем я, тебе не найти.
— Повезло мне, а я и не знала! — презрительно бросила она.
— Я мог бы привести тысячи доводов, почему должен и обязан описать эту историю, но ты все равно не поверишь. Уже осудила и вынесла приговор.
Нили стиснула кулаки.
— Только не объясняй, что руководствуешься принципами высокой морали! И что твои намерения чисты, как свежевыпавший снег! За эти годы мне приходилось иметь дело с разными журналистами и быть свидетельницей самых подлых трюков, но ты побил все рекорды! Интересно, ты всегда спишь с героинями своих сюжетов?
— Прекрати, — сухо попросил он.
Нили отчаянно сражалась с молнией чемодана.
— Катись отсюда! Нам не о чем больше говорить.
— Нили, подумай хорошенько! Кто-то должен вразумительно объяснить репортерам, где ты провела целую неделю, иначе тебе не дадут ни минуты покоя.
— Значит, ты делаешь мне одолжение?
— Не хочу, чтобы мы расстались врагами.
— Желаешь, чтобы мы расстались друзьями? — Нили резко дернула за язычок молнии. — Стараешься успокоить свою совесть? Как твой друг, я просто обязана скормить тебе парочку жареных фактов из жизни людей того круга, куда тебе никогда не проникнуть!
— Значит, вот как ты обо мне думаешь!
Наконец ей удалось вывести его из себя! Теперь все будет намного легче…
— Боюсь, тебе совсем не понравится то, что я о тебе думаю.
Она взяла чемодан и попыталась протиснуться мимо, но Мэтт отшвырнул его и порывисто заключил ее в объятия.
— Черт побери, Нили! — прорычал он, впиваясь в ее губы.
Поцелуй был жестоким, болезненным, жалким подобием того, которым они наслаждались этим утром. Мэтт, похоже, тоже понял это, потому что отстранился и прижался лбом к ее лбу.
— Не делай этого, Нили. Нельзя, чтобы это кончилось вот так.
Но Нили вырвалась, гонимая стремлением ранить его так же сильно, как была ранена сама.
