Ознакомительная версия.
Добранецкий покачал головой.
— А я вас уверяю, что это отец и дочь. Антоний Косиба это… Рафал Вильчур.
Он с усилием выплеснул из себя эту мысль и замолчал, тяжело дыша.
— Как это?
Профессор ответил не сразу.
— Да, — заговорил он, как бы обращаясь к самому себе. — Я узнал его. Здесь нет ошибки. Этот знахарь не кто иной, как профессор Вильчур, который пропал тринадцать лет назад…
Добранецкий вдруг встал.
— Где он? Проводите меня, пожалуйста, к нему.
Адвокат встревожился, уж не случилось ли что с профессором Добранецким.
— Присядьте, дорогой пан профессор, — мягко обратился к нему Корчинский. — Мне кажется, произошла какая-то ошибка.
— Никакой ошибки. Это — Вильчур. Вы когда-нибудь слышали об известном варшавском хирурге с такой фамилией?
— Разумеется. Вы ведь руководите клиникой имени профессора Вильчура.
— Да. Тринадцать лет назад Вильчур погиб. Все думали, что он покончил с собой. У него была личная трагедия. Тело не нашли… Я был его ассистентом, правой рукой. После него я возглавил кафедру, принял на себя руководство клиникой… Да… Это он.
— Невероятно! — несколько успокоившись, сказал Корчинский. — Но вы, пан профессор, наверное, ошибаетесь. Отсюда вытекает, что тринадцать лет он скрывался под чужой фамилией?.. Зачем?
— Амнезия. Потеря памяти.
— Неужели?.. В это трудно поверить. Тринадцать лет…
— Да, это так.
— Извините, пан профессор. Когда об этом говорите вы, не должно оставаться никаких сомнений, но с научной точки зрения такое возможно?
— Вполне. Заболевание носит название “амнезия ретрограда”. Медицина знает много подобных случаев. Регрессивное забвение… Стирает из Памяти человека всю ранее прожитую жизнь. После мировой войны отмечены сотни подобных случаев.
— Это результат нервного потрясения?
— Причина не играет роли. Амнезия наступает, как правило, после короткой или длительной потери сознания.
— Она неизлечима?
— Случается и такое. Однако в основном… Но не будем терять время. Где он?
— Косиба?.. Он выехал вместе с Чинскими. Они его забрали. Но это, действительно, сенсация! И пан профессор абсолютно уверен в своих выводах?
— Абсолютно!
— Черт возьми! Если бы я знал об этом на процессе! Представляете, что бы там было?!.
Добранецкого не интересовала эта сторона вопроса.
— Я сопоставил все факты уже после суда, — сказал он, уходя от разговора. — А сейчас… Вы не могли бы дать мне адрес этих Чинских?..
— С удовольствием. Вы собираетесь туда поехать?
— Конечно.
— И вы надеетесь вылечить Косибу, вернее Вильчура?
— Здесь не требуется никакого лечения. Просто достаточно напомнить ему, кто он. Если это не поможет… то других средств нет.
— Поразительно! Но все-таки он хоть что-то должен помнить, если не забыл знания и навыки врача?
— Да, поэтому я очень надеюсь на благополучный исход, — ответил вставая Добранецкий.
Поезд с сопением остановился на маленькой станции. Стояло ясное, солнечное утро. Крыши зданий скрывал толстый слой пушистого снега, ветви деревьев сгибались под тяжестью снежных хлопьев. Широкая панорама, открывшаяся с перрона, блистала праздничной, первозданной белизной, манила мягкой и уютной тишиной.
Профессор Добранецкий стоял и всматривался в белое беспредельное пространство. Как давно он не был в деревне! В первые мгновения пейзаж показался ему неестественным, какой-то невероятно реалистичной и прекрасной декорацией. Прошло несколько минут, прежде чем он открыл в своей душе давние связи с этим заново обретенным миром. Давние связи… Ведь он родился в деревне, в деревне прошло его детство и первые годы юности.
“Тоже амнезия, — подумал Добранецкий. — Человек, живя в городе, забывает об этом мире, о его красоте и включается в болезненный ритм карьеры, работы, конкуренции… Для него попросту перестает существовать эта красота и тишина… иной земли, где правда так непосредственно обращается к человеку, но не через радиоприемник, не с листа бумаги, испещренного черными буковками… Об этом забывается…” Он услышал сзади легкое поскрипывание снега и голос:
— Вам, наверное, в Радолишки?
— Нет, мне в Людвиково. Нельзя ли здесь найти извозчика?
— Почему нет? Можно. Если хотите, я подскочу к Павляку, и он мигом запряжет.
— Я вас очень прошу.
Это “мигом”, однако, продолжалось около часа. Поездка до Людвикова по ненаезженной дороге заняла почти полчаса. Когда сани, наконец, остановились возле дворца, был уже полдень. Привлеченная лаем собак, в дверях показалась пани Михалеся и, заслоняя глаза ладонью, стала разглядывать незнакомца.
— Пан, наверное, по делам фабрики? — спросила она.
— Нет. Я хотел бы увидеть пана Чинского.
— Тогда входите. Но никого нет дома.
— Ничего. Я, собственно, хотел встретиться с невестой пана Чинского, с панной Вильчур.
— Ее тоже нет.
— Нет?
— Да! Все поехали в Радолишки. Профессор Добранецкий заколебался:
— А скоро вернутся?
— Неизвестно. Они поехали оплатить ксендзу объявление об их помолвке. Наверное, ксендз их не отпустит, оставит на обед.
— Да?.. Это плохо. А не могла бы мне пани сказать… Адвокат Корчинский в Вильно проинформировал меня, что Чинские забрали к себе некоего Антония Косибу, знахаря.
— А как же, забрали, правда. Только он не захотел у нас оставаться.
— Не понимаю…
— Ну, не захотел. Такой красивый домик ему приготовили там, за огородом, а он не захотел.
— Тогда где он сейчас?
— Где ж ему быть? На мельницу поехал, к Прокопу Мельнику. Говорил, что там ему будет лучше. С причудами старый. Но что это я вас на морозе держу, хотя мороз, правда, сегодня небольшой. Заходите, прошу вас…
Добранецкий задумался.
— Нет, спасибо, пани. Я должен поехать в Радолишки. У меня очень мало времени, я не могу ждать.
— Как вам угодно. Если вы хотите увидеться с хозяевами, то поезжайте к ксендзу.
— Хорошо. Спасибо, пани.
Кучер хлестнул коня, профессор плотнее укутал ноги бараньей шкурой и сани тронулись в обратный путь.
Однако в этот день, видимо, какой-то злой рок преследовал его. Приехав к ксендзу, он застал там только старших Чинских, которые его не интересовали. Их кучер сообщил профессору, что пан Лешек с невестой поехали на кладбище, где похоронена ее мать, а по дороге они собирались заехать на мельницу, чтобы встретиться со знахарем.
— Вы найдете их либо в одном, либо в другом месте, — заключил кучер и, обращаясь к кучеру профессора, спросил:
Ознакомительная версия.
