– Боже мой, как я хочу тебя, – хрипло прошептал он.
Кейт не могла говорить. Рука Сойера нащупала узел пояска, и халат соскользнул с ее плеч.
Его глаза подернулись дымкой. Она почувствовала, как его пальцы нежно пробежали по ее груди, а потом, опускаясь все ниже, достигли влажной ложбинки.
Кейт казалось, что земля уходит у нее из-под ног. Сойер опустился перед ней на колени, и его язык оказался там, где только что были пальцы. Она едва устояла на ногах, но ее лоно само собой приняло его горячий, трепетный язык. Она склонилась над ним и закрыла глаза. Мир перестал для нее существовать.
– О, Сойер… я… все… – Волна наслаждения захлестнула ее целиком и не дала договорить.
Потом, когда она совершенно обессилела, Сойер поднял ее на руки.
– Куда? – только и спросил он.
– Наверх, – еле слышно ответила она.
Поднявшись в спальню, он уложил ее на кровать и быстро сбросил одежду. Кейт как зачарованная разглядывала его великолепное тело, не в силах отвести взгляда от напряженного, пульсирующего символа его мужественности.
– Я хочу, чтобы ты вошел в мое тело, – шептала она.
– Я тоже этого хочу. Не могу больше ждать, – ответил он сдавленным шепотом.
Они оба охнули, когда их тела соприкоснулись, но Сойер, едва войдя в ее лоно, чуть отстранился, словно желая продлить сладостную муку, а потом проник еще дальше.
– Ты такая мягкая, такая жаркая…
Он перевернулся на спину, не отпуская ее, и, касаясь губами ее уха, попросил:
– Я хочу, чтобы ты была сверху.
Сойер откинул назад волосы Кейт, чтобы видеть ее глаза. В них горело нетерпение.
– Да, да… – Она целовала его грудь, потом ахнула, когда почувствовала у себя внутри его неумолимую плоть.
– Да, любимая, да, – вторил ей Сойер, и движения их тел слились в одно. – Не спеши…
Но она уже ничего не могла поделать. У нее в ушах еще долго звенел его негромкий счастливый стон.
– Ты хотел мне что-то сказать? – сонно произнесла Кейт, лежа на руке Сойера.
– Да, конечно. – Сойер умиротворенно улыбался. – Но почему-то все вылетело из головы.
Кейт пронзило острое чувство вины. Они оба только что проснулись и не знали, сколько времени провели в блаженной дремоте. Она вдруг спохватилась, что не спросила о самом главном.
– Я узнал, кто хотел столкнуть нас под откос.
Кейт окаменела. Она ожидала услышать совсем другое.
– Я-то думал, что это мой сумасшедший клиент, Силвермен, но ошибался. – Голос Сойера стал жестким.
– Кто же это был?
Он внимательно посмотрел ей в лицо:
– Один из приспешников Томаса Дженнингса.
Кейт затаила дыхание. Нельзя сказать, чтобы это открытие удивило ее, тем более что у нее давно появились подозрения. Но уверенность Сойера ее почему-то успокоила.
– Как ты узнал?
– Мой помощник, Ральф, прочесал все ремонтные мастерские и докопался до истины. Сначала хозяин помалкивал, но Ральф при помощи своего бумажника развязал ему язык.
– Томас. Паршивый ублюдок.
Сойер отстранился и, не веря своим ушам, уставился на Кейт:
– От вас ли я слышу такие слова, судья Колсон?
– Могу повторить, – сказала она. – Томас так просто не отделается. Придется ему держать ответ. – «За все свои грехи», – добавила она про себя.
– Будь уверена, – с металлом в голосе подтвердил Сойер.
Они опять лежали молча, наслаждаясь теплом и близостью друг друга.
– Ну, а как то, главное дело? – спросила Кейт. – Я знаю, ты не потому приехал, но все-таки…
– Скоро смогу тебе дать ответ. Нам нужно раскопать записи в монастырских книгах. – Сойер пересказал ей свой разговор с Ральфом.
– Думаешь, эти записи сохранились? – жалобно спросила она.
– Думаю, что да. Скажи, – спросил вдруг Сойер, – ты простила меня за то, что я ворошил твое прошлое?
– Нет.
Он тяжело вздохнул:
– Я так и думал.
Наступило долгое молчание.
– Значит, тебе все известно? – спросила Кейт. Решимость изменила ей.
Ответом ей было громкое биение его сердца. Потом он опять повернулся так, чтобы видеть ее лицо.
– Да, мне все известно.
Кейт хотела что-то сказать, но ее душили слезы. Ее боль передалась Сойеру. Он осторожно обнял ее и поцеловал в макушку.
– Пойми, я не мог иначе. Мне нужно было знать о тебе все. Я одержимый.
Кейт с трудом заговорила:
– Когда я приезжала к тебе домой и мы повздорили, я почувствовала, что ты недоговариваешь. Это меня так разозлило, что я не выдержала и сорвалась.
– Я получил по заслугам, – нехотя признал Сойер.
Кейт смотрела на него с безграничной грустью.
– Насколько я понимаю… тебе также известно, что Томас – отец этого ребенка.
– Я был в этом уверен, хотя не нашел доказательств.
– Она была… такая крошечная, такая нежная. Я так ее любила. – Слезы покатились по щекам Кейт. – Но ему не нужна была ни она, ни я.
– Не надо. Тебе тяжело говорить об этом.
– Нет, я скажу. – Она не могла остановиться. – Томас требовал, чтобы я сделала аборт.
– Вот сукин сын, – не выдержал Томас.
– Когда я отказалась, он пообещал, что его отец, который тоже был проповедником, найдет для девочки любящую семью, и я ему поверила. – Кейт содрогалась от рыданий.
– Прошу тебя, успокойся.
– Не могу.
– Можешь. Нельзя себя так казнить.
– Все годы я думала о своей дочке. Я дала ей имя Сэйра. Мне хотелось сойти с ума, уничтожить всех и вся. Я думала, что никогда больше ее не увижу. Томас не имел права так поступать. Я была такая молодая, такая глупая…
– Ш-ш, все будет хорошо.
– О, Сойер, я уже ни во что не верю. Но я тешу себя надеждой, что не совершила подлости: я думала, что так будет лучше для ребенка.
Он покрыл поцелуями ее мокрые щеки.
– Потом я решила разыскать ее – и ни о чем другом уже не могла думать. Я представляю, как иду по улице незнакомого города, вижу ее, но не могу подойти, обнять, сказать, что я ее люблю.
– Как это тяжело, – тихо произнес Сойер, прижимая ее к груди. – Как тяжело.
Он не отпускал ее, пока она не успокоилась. В эти минуты она поняла, что любит его, что полюбила раз и навсегда. Но это осознание не обрадовало, а еще сильнее опечалило ее.
– Ты можешь себе представить, как мне страшно? Я не знаю, как посмотрю в глаза своей дочери.
Он обнял ее крепче.
– Я все понимаю. Эти чувства мне знакомы. Так можно свихнуться.
– А что, если… – Слова застряли у нее в горле.
– Ничего не говори. Не надо переживать заранее. Посмотрим, что у нас получится. А теперь постарайся заснуть.
Кейт прильнула к Сойеру, но даже исходящее от него тепло не могло растопить ледяной страх, поселившийся в ее сердце. Избавить от этого страха могла только встреча с дочерью.
