И она бросила трубку. Десять тысяч фунтов! Возможно ли такое? Мне оставалось только надеяться, что это не так. Ведь деньги я отдала Джереми, чтобы он выгодно их разместил. Смела ли я после всего случившегося рассчитывать, что он их возвратит?
— Горе мне! — пожаловалась я, вваливаясь в квартиру.
— Элисон! — воскликнула Эмма, выходя мне навстречу из гостиной. — Что происходит, черт возьми? Телефон не умолкает. Откуда мне только не звонили: из «Сан», «Тайме», даже из «Бриндлшем геральд». И все расспрашивают про вас с Дэвидом. Я сказала, что суд состоится в конце месяца.
Пол ушел у меня из-под ног.
— Как, ты сказала им про суд?! — взвизгнула я.
— Ну да, — ответила Эмма, пожимая плечами. — Но самое поразительное, что, несмотря на все расспросы про Дэвида, эти недотепы, похоже, не знают, из-за чего у вас сыр-бор разгорелся. В чем дело, Эли? Не пугай меня. Неужели я наговорила чего-то лишнего?
Еще бы, черт побери, подумала я. Не пройдет и нескольких часов, как выйдет в свет свежий выпуск «Бриндлшем геральд» с кричащим заголовком «Бриндлшемская Боббит»!
Примерно так и вышло.
Захудалой местной газетенке, передовыми статьями которой трижды за последний месяц становились пресные, как лед Антарктиды, истории о потерявшихся кошках, достался по-настоящему лакомый кусочек. Подлые проныры заполучили сенсацию, о коей даже не мечтали. Местный парнишка крутит любовь с крупнейшей звездой Голливуда! Мыслимо ли такое? Не касайся эта гнусная история меня, я бы даже получила от статейки удовольствие, пересчитывая, сколько разных словечек и терминов ввели изворотливые авторы для замены слова «член».
— Что же мне теперь делать? — жалобно спросила я, показывая газету Эмме.
— Не обращай внимания, — легкомысленно посоветовала подруга.
— Это ведь все из-за тебя! — упрекнула я. — Какого черта ты ляпнула про судебное разбирательство?
— Я думала, они знают, — оправдывалась Эмма. — Ведь они про Дэвида спрашивали.
— Неужели ты не могла догадаться, что они имели в виду Джереми? — набросилась на нее я.
Глаза Эммы гневно засверкали.
— Извини, Эли, но я запуталась в паутине лжи, которую ты соткала! — выкрикнула она в ответ. — Я хотела помочь тебе. Как только могла, выгораживала тебя по телефону. Сама изолгалась. Говорила, что ты действовала в пределах дозволенной самообороны.
— И оказала мне медвежью услугу.
— Но ведь я и правда хотела тебе помочь, — промолвила она, обнимая меня за плечи.
Но я оскорбленно сбросила ее руку:
— Я с тобой больше не разговариваю.
Эмма с обиженным видом отвернулась.
В это мгновение в дверь позвонили, и я поспешила открывать.
На пороге стоял Марвин, который привел с собой Чико, своего партнера по танцам. В руке Марвин сжимал злосчастный номер «Бриндлшем геральд».
— Какое свинство! — провозгласил он, сочувственно глядя на меня. — И фотографии какие-то пакостные. Мы можем…
— А-а-а! — завопила я, захлопывая дверь перед его носом. — Убирайся на фиг, гомик хренов! Хватит надо мной измываться!
— Как, ты нас не впустишь?! — прокричал Марвин в щель для газет.
— На кого мне подать в суд?! — выкрикнула я в ответ. — Меня оклеветали.
— Если хочешь подать иск за клевету, — сказал Марвин все в ту же щель, — нужно сначала уличить писак во лжи. — Наш приятель слыл большим любителем детективных романов.
— Господи, до чего же это несправедливо! — пожаловалась я.
— Впусти нас, Эли, — попросил Марвин. — Чико, между прочим, юрист. Может, он посоветует тебе что-нибудь путное.
— Не хочу я вас пускать, — сказала я, громко шмыгая носом. — Вы будете надо мной подтрунивать.
— Мы твои друзья, — заверил Марвин. Секунду спустя в газетную щель он сунул бумажную салфетку.
Я машинально взяла ее и, даже не поблагодарив Марви-на, высморкалась.
— Вот и молодец, — похвалил он. — Надеюсь, тебе уже лучше. А теперь будь умницей, впусти нас.
Я неохотно открыла дверь.
— Познакомься, Эли, — сказал Марвин, — это Чико.
— Я и сама догадалась.
— Вот как? Тогда приготовь ему, пожалуйста, чай повкуснее. — Он вытянул шею, чтобы заглянуть в гостиную. — Эмма дома?
— Да.
— Нам обоим с молоком, — сказал тогда Марвин. — Но без сахара.
Я побрела на кухню и поставила чайник на плиту. Друзья есть друзья, подумала я, и на сердце немного потеплело. Не те они люди, чтобы потешаться над моей бедой. И тут из гостиной донесся взрыв хохота.
— Что здесь происходит? — осведомилась я, войдя в гостиную с пустым заварочным чайником в руке.
Марвин поспешно спрятал что-то под валик софы, вид у него был виноватый. Эмма подавила смешок, а Чико уставился на пол.
— Ну-ка покажи, что тут у тебя, — потребовала я и, подойдя к софе, достала из-под валика завтрашний номер «Сан».
— Где ты это взял? — изумилась я.
— Я в Лондон вечером мотался. Только там продают выпуски за следующий день. В киоске на Черинг-Кросс.
— И что в ней смешного?
Я перевернула страничку и мгновенно все поняла. Моя фотография была помещена на третьей полосе. Сделана она была на Антигуа. Я, представ во всей красе, лучезарно улыбалась, выпятив грудь. Без лифчика!
Внезапно все прочие злоключения показались мне детской сказочкой. Дрожащими руками я вцепилась в газету.
«Вот как выглядит самая коварная и опасная женщина Великобритании, — гласил заголовок. А ниже следовало: — Элисон Харрис демонстрирует нам весьма недурные формы, которыми сумела соблазнить не только страхового агента по имени Дэвид Уитворт, по и нового возлюбленного Кандиды Бьянки, красавчика Джереми Бакстера».
Где, черт возьми, газетчики раздобыли эту фотографию?
— Эли Харрис, новая звезда «Сан», — с восхищением промолвил Марвин. — Ты должна гордиться своей славой.
— Гордиться?! — завопила я. — Да пусть лучше у меня груди отсохнут! Это клевета! Оскорбление личности. Черт знает что творится. Так меня еще до суда виновной признают. — Я схватила телефонную трубку и принялась звонить мистеру Уогстафу.
Но адвокат был на совещании. Секретарша пообещала, что он перезвонит мне, как только освободится. Однако произойдет это уже завтра, ибо мистер Уогстаф из тех провинциальных стряпчих, рабочий день которых заканчивается ровно в пять, пусть даже им предстоит защищать султана Брунея.
Эмма отобрала у меня газету и уставилась на мою фотографию.
— С ума сойти! — воскликнула она, качая головой. — Моя подруга на третьей странице «Сан»! И кто бы подумал, старушка, что ты способна на такое?
